Через пару часов два парня, с кем Анджум была лучше всего знакома, ушли, а вскоре засобирался и Раджив, так что остались Кришан, Анджум и две девушки, обитавшие в этой квартире, одна из девушек принялась сворачивать очередной косяк. Анджум, кажется, толком не знала ни одну ни другую, и это внушило Кришану надежду, что она не уходит из-за него; наконец косяк был готов, но Анджум дала понять, что ей пора, уже поздно, и Кришан, пользуясь случаем, уточнил, не к метро ли ей. Оказалось, им в одну сторону, оба жили на севере города и решили поехать вместе. Распрощавшись с хозяйками, они спустились по лестнице, Анджум первая, Кришан следом, вышли за ворота и направились к шоссе. Неделю назад праздновали Дивали, как зовут его на севере Индии, в воздухе до сих пор висел густой дым и запах петард и фейерверков. На улице было темно, не считая тусклого света встречавшихся то и дело натриевых фонарей, — он скорее подчеркивал мрак, чем улучшал видимость, придавая постапокалиптический вид и безжизненным улицам, по которым они проходили, и закрытым магазинам, и неосвещенным зданиям, вдобавок все вокруг покрывала пыль, даже листья растений и деревьев, будто город давно заброшен. Шагая к метро сквозь царящее вокруг запустение, Кришан и Анджум обсуждали, чем север Индии отличается от юга: Кришан в тот вечер узнал, что Анджум из Бангалора, и ему не терпелось об этом поговорить, он чувствовал, что эта тема сблизит их, причислит их к одной и той же мифологии или расе, сплотит против окружающего их города. Анджум, по ее словам, в девятнадцать лет уехала в Дели учиться в университете и с тех пор не жила в Бангалоре и вообще на юге. Несколько лет она там не бывала, хотя в позапрошлом году съездила дважды; позже Кришан узнал, что это связано с тем, что Анджум рассталась с девушкой, с которой встречалась три года[16]: она рассказала родителям об этом романе и после этого вынуждена была на время прервать с ними всякую связь. Чем дольше Кришан и Анджум пробирались по неосвещенным неровным улицам и тротуарам, тем больше сокращалась дистанция между ними, руки их то и дело соприкасались, и эти прикосновения, как ни старался Кришан сохранять ясную голову, вызывали в нем бурю чувств. Добравшись до метро, они спустились по длинной крутой лестнице в сверкающий вестибюль, на миг растерявшись, замедлили шаг, после долгого пути в темноте ослепленные флуоресцентным светом, и по длинному переходу вышли на станцию; двигались они отчего-то скованно, угловато, на почтительном отдалении друг от друга, и стук их шагов гулко звучал в тишине. Взгляды их были устремлены вперед или на пол, точно смотреть друг на друга им было невыносимо, точно яркий свет станции обнажил уязвимость, которую они до сих пор ухитрялись скрывать от себя самих, ведь на того, кого хочешь, можно смотреть открыто, не опасаясь выдать себя, лишь в темноте, потому-то все вечеринки, любовные связи, сексуальные отношения чаще откладывают на вечер, свет приглушают до минимума или выключают вовсе, так, чтобы встречаться глазами, не обнаруживая своей нужды. Лишь в темноте можно приблизиться к человеку и показать свою страсть, утаив унижение или боязнь несоответствия, столь часто примешивающиеся к желанию, чтобы тебя заметили, эти отчаянные, ранимые грани личности, которые во время ухаживаний мы неизменно вынуждены обходить или замалчивать и которые, если ухаживания не задались, если маска хладнокровия или невозмутимости неожиданно спала, вдруг мучительно проступают на лице. Кришан подбирал слова, чтобы отогнать такую возможность, сделал глупое замечание о том, что все станции метро в Дели чистые и очень светлые; к радости Кришана, Анджум почти сразу ответила на его замечание — мол, в чем-то метро и город даже похожи, особенно ночью, когда станции пустуют, просторные гулкие залы и длинные подземные переходы метро, точно диковинное фантастическое зеркало, отражают наземный город.
В вестибюле Кришан и Анджум прошли досмотр, он встал в мужскую очередь, она в женскую, они положили сумки на ленту интроскопа, прошли через абсолютно декоративные рамки детектора, после чего дали себя обыскать — впрочем, небрежно — равнодушным охранникам. Спустились по лестнице на безлюдную платформу, беседа их текла плавно, как прежде, опасной минуты удалось избежать, и не успели они остановиться посередине платформы, как слева в туннеле показались огни поезда, их двойные круги становились все больше и четче, наконец поезд почти бесшумно прибыл на станцию, беззвучно и плавно затормозил и остановился вровень с разметкою на платформе. Они вошли в вагон, как ни странно, набитый битком, хотя на станции ни души, выкроили себе местечко и молча встали у самых дверей. Поезд тронулся, Кришан почувствовал, что мужчины в вагоне глазеют на них, некоторые рассматривают его из сопутствующего любопытства, но большинство глядит на Анджум: Кришан с беспокойством отметил, что она единственная женщина в вагоне. Мужчины смотрели на нее не так, как мужчины в Дели обычно смотрят на женщин — взгляды их, точно вытянутые руки, готовые схватить неподвижный бытовой предмет, стакан воды или пульт от телевизора, — а чуть более сдержанно, чуть более уважительно, но выказывали это уважение нехотя, понял Кришан, лишь потому, что он рядом. Гораздо позже Анджум рассказала ему, как чувствуют себя женщины в общественных местах Дели, рассказала о том, что мужчины в Дели не знают стыда: чем еще объяснить, гадала Анджум, ту настырность, с которой мужчины из любых слоев общества взглядом словно вынимают душу из заинтересовавшей их женщины. В таких городах, как Ченнаи, Тривандрум и Бангалор, мужчины тоже глядят на женщин, добавила Анджум, но в прочих частях страны, на том же юге, почти везде мужчины пялятся не так упорно, жадно и откровенно, и если на них посмотреть или сделать им замечание, скорее всего, отвернутся, словно тот, кто смотрел и на кого посмотрели в ответ, понимает, что поступает нехорошо, и тушуется. В Дели и многих штатах, где говорят на хинди, мужчины обычно смотрят иначе, в высшей степени откровенно и в высшей степени неотвязно, и даже если не донимают тебя прикосновениями или разговорами, все равно эти взгляды изо дня в день отнимают душевные силы, потому что мужчины через твои глаза словно пытаются проникнуть в твою душу — так незваные гости проникают в твой дом, не позаботившись даже разуться. В течение дня приходится постоянно напрягать все душевные силы, даже подумать спокойно некогда, и домой возвращаешься совершенно измученной. Вынужденные годами терпеть развязные взгляды, столичные женщины привыкают ни на кого не глядеть, на людях смотреть туда, где твой взгляд никто не поймает, то есть себе под ноги, на колени или в экран телефона, хотя лично я, добавила Анджум, специально не отвожу глаза и смотрю куда пожелаю, и принципиально никогда не езжу в женских вагонах в голове поезда, даже если другие вагоны набиты битком.
16
Международное общественное движение «ЛГБТ» признано экстремистской организацией и запрещено в России.