По словам ее матери — с дочерью они не были близки, и эта тема, насколько запомнил Кришан, в фильме была одной из центральных, — когда разразилась война, Дхаршике было всего два года. Их семья обитала в Джаффне и с первых же дней очутилась в гуще боев, так что самые обычные бытовые заботы для них были сопряжены с большим риском, стычки между правительственными войсками и «Тиграми» вспыхивали так внезапно, что родным Дхаршики зачастую приходилось, бросив дела, мчаться в укрытие. Даже если сражений не было, солдаты все время патрулировали деревни и под предлогом досмотра на блокпостах лапали девушек и женщин, из-за чего те старались не выходить из дома. В детстве Дхаршика была очень привязана к старику-священнику из соседней церкви, рассказывала перед камерой ее мать, во время молитв и богослужений старалась усесться поближе к нему, а если он в чем-то нуждался, всегда старалась помочь. Дхаршика с детства решила, что станет монахиней, печально добавила ее мать, посвятит жизнь Деве Марии. В следующем эпизоде Дхаршика стоит перед руинами разбомбленной церкви, авторы фильма, очевидно, спрашивают ее об этой забытой поре ее детства, и Дхаршика пространно рассказывает о том, что, навидавшись зверств, поменяла планы — в частности, вспоминает случай, как военные во время боев вели по церкви артиллерийский огонь, несмотря на то, что в ней прятались мирные жители, и потом внутри храма рядом с упавшим крестом высились горы трупов. Дхаршика нервничала, рассказывая об этом, но все же владела собой, лишь изредка ладонью смахивала слезу, точно отгоняя муху, а после заговорила о том, что христианство-де учит «подставить другую щеку», но если Бог радеет о справедливости, как же Он допустил, чтобы в Его доме творилось такое? Из-за этих-то соображений Дхаршика обратилась от Бога к «Тиграм», к их Верховному главнокомандующему, но примечательно, что новое увлечение не заставило ее отвернуться от Девы Марии, Дхаршика по-прежнему при первой возможности заходит в старую церковь, о чем буднично рассказала авторам фильма, подолгу просиживает перед уцелевшей одинокой статуей Богородицы и часами изливает Ей душу.
Несомненно, на решение девочки вступить в ряды «Тигров» повлияло все пережитое, рассказывала ее мать, но сбежать из дома Дхаршику понудила гибель отца. Он служил в Джаффне на почте близ главной автобусной станции и погиб вместе с еще двадцатью четырьмя несчастными, когда правительственные войска однажды утром сбросили на центр города бомбу. Одни дети сумели пережить боль и горе, вызванные этим событием, пояснила мать Дхаршики, другие же так и не вернулись к нормальной жизни. Дочь ее относилась ко второй категории, и вскоре после первой годовщины смерти отца — Дхаршике тогда было лет двенадцать-тринадцать, — она тайно ушла из дома. Из фильма неясно, в качестве кого ее приняли «Тигры» — может, просто как подопечную организованного ими сиротского приюта, может, она работала на добровольных началах в какой-то из множества их невоенных организаций, а может, ее сразу отправили проходить курс боевой подготовки на какой-нибудь секретной базе. Ясно одно: годам к двадцати Дхаршика уже служила в женской боевой части, и в конце концов ее отобрали в «Черные тигры»: вакансий там было мало, а попасть туда грезили многие. После того как Дхаршика убежала из дома, призналась ее мать не без смущения, со смесью гордости и печали, они почти не общаются, видятся очень редко, лишь когда дочери удается вырваться в увольнение, да и то ненадолго. Мать слышала, что дела у дочери идут отлично, что храбрость и дарования снискали ей уважение командиров и сослуживцев, но мать понятия не имеет, изменилась ли дочь как личность и если да, то насколько и в чем, молится ли она, как прежде. Дхаршика — с ней авторы фильма, видимо, беседовали где-то неподалеку от ее базы — отзывалась о матери без особой сентиментальности, точно о дальней родственнице, умершей давным-давно, и слушая ее рассказ, Кришан подумал, что после смерти отца Дхаршики отношения матери и дочери, наверное, дали трещину, девочка за что-то обиделась на мать, которая после гибели мужа поднимала детей одна.