Глядя на то, как занимаются дрова под гробом, как пламя распространяется из середины костра, как медленно догорает длинный стебель пальмового листа, Кришан вспомнил разговор с Рани в Новый год. Кришан тогда еще жил и работал на северо-востоке, но на праздник вернулся в Коломбо и планировал пойти тусоваться, не столько потому, что любил Новый год, сколько из желания напиться с друзьями после нескольких месяцев трезвости в Джаффне; в состоянии повышенной восприимчивости ему хотелось побыть среди сверстников, вдобавок его, как всегда в таких ситуациях, соблазняла возможность с кем-нибудь познакомиться. Он рассчитывал поужинать и выпить с друзьями, после чего они все вместе отправятся на вечеринку, куда их пригласили; в тот вечер Кришан раньше обычного зашел к бабке пожелать спокойной ночи. Аппамма и Рани как раз закончили ужинать и увлеченно смотрели новости, слушали рассказ ведущего о том, как Коломбо готовится к празднику; на цифровом заднике за спиною ведущего бесшумно летел снег, и декорации эти выглядели тем нелепее, что год был засушливый. Затем показали видеообращения президента и премьер-министра, они пожелали ланкийцам всего лучшего в новом году, фрагменты их поздравлений канал продублировал на тамильском, далее показали салюты, празднества в Сиднее, Токио и Пекине, там новый год уже наступил. Какие планы на вечер, поинтересовалась у внука аппамма, во сколько вернешься; пока не знаю, ответил он раз в третий или четвертый, зависит от того, чем мы займемся с друзьями, но, вероятно, поздно. Кришан спросил Рани, отмечают ли на севере Новый год, спросил не из любопытства, а скорее, чтобы поддержать беседу, он знал, что для большинства обитателей севера Шри-Ланки новый год начинается не в январе, а в середине апреля, по тамильскому календарю. Некоторые да, ответила Рани, все-таки государственный праздник, но мои знакомые его не отмечают — по крайней мере, так, как здесь, в Коломбо. Слушая ее ответ, Кришан вдруг подумал, что Рани, возможно, захочется посмотреть салют на Голл-Фейс, быть может, ей даже понравится эта сторона жизни Коломбо, которую она больше нигде не увидит. Он помнил, что Рани не любит куда-то ходить, но на Голл-Фейс по какой-то причине всегда бывало много мусульманских и тамильских семейств, так что Рани бояться нечего, да и Кришан будет рядом. Конечно, ему придется поменять планы на вечер, но он все равно, толком не подумав, спросил у Рани, не хочет ли она вместе с ним посмотреть салют, пообещал зайти за ней незадолго до полуночи, а потом проводить ее домой. Вы увидите все своими глазами, продолжал Кришан, вдобавок там будет большой экран, вы ведь такого, наверное, еще не видели, добавил он и наконец сообразил, что громкий смех и крики на сингальском, внезапные, хаотичные выстрелы фейерверков на Голл-Фейс наверняка напомнят Рани конец войны. Рани улыбнулась, давая понять, что благодарна Кришану, но от предложения отказалась: они-де с аппаммой планируют вечером смотреть фильм. Кришан с удивлением воззрился на аппамму, точно спрашивая, правда ли это, и бабка кивнула: не у тебя одного планы на вечер, нам тоже есть чем заняться. В честь Нового года будет специальный сеанс, пояснила Рани, в полночь покажут новый фильм с Виджаем[24], премьера, его пока что крутят только в кинотеатрах. Кришан с шуточным неодобрением покачал головой, словно позавидовал их планам, ему-то ведь не удастся посмотреть вместе с ними кино, улыбнулся, поднялся, чмокнул обеих в щеку и попрощался — с облегчением оттого, что от его предложения отказались, но и с радостью, что у Рани и аппаммы свои виды на Новый год.
Кришан же, как и планировал, поужинал в гостях, напился, выкурил косяк, после чего вместе с друзьями отправился на вечеринку; он заранее знал, что вряд ли там познакомится с кем-нибудь мыслящим или же интересным, но все равно стремился туда: возможность флирта, а то и близости, слишком его манила, чтобы он замечал более неприглядные их стороны. Подробностей той ночи он уже и не помнил, в квартире было шумно, дымно, людно, гости в основном были англоязычные, в возрасте от двадцати до тридцати с небольшим, либеральные люди, которые говорят либеральные вещи, однако смущаются, если чьи-то особенности или традиции заявляют о себе чересчур явно. Все пили, курили, болтали, к полуночи переместились на крышу смотреть салют, а когда тот закончился, не сразу вернулись в квартиру, но потом все же ушли; разделив друг с другом сокровенный момент перехода, гости общались свободнее, непринужденнее. Музыка стала громче, перемещения и разговоры оживились, гости пьянели, все больше народу плясало, после полуночи прибыли новые гости, встречавшие Новый год в других местах, пепельницы наполнялись, множились пустые бутылки и стаканы. К половине пятого задор иссяк, гости принялись расходиться — сперва парочки, потом небольшими группами и все прочие; Кришан с трудом подавил разочарование, всегда охватывавшее его в самом конце вечеринок, когда до него доходило, что обещания, с которых начался вечер, уже не сбудутся. С ним оставались двое его друзей, все трое в хлам, ночь напролет курили косяк за косяком; домой возвращаться еще не хотелось, но и злоупотреблять гостеприимством было неловко, и они решили напоследок выкурить косячок и пройтись по Голл-Фейс: там, скорее всего, еще гуляют, там можно болтать сколько заблагорассудится. Помыкавшись по окрестностям, они наконец поймали рикшу, приехали на Голл-Фейс и с облегчением увидели, что там действительно еще гуляют, людей на широких и длинных газонах уже не так много, как ночью, но они все-таки есть, в основном компании мальчишек и юношей, которые, позабыв обо всем, танцуют под музыку, гремящую из колонок, но, как ни странно, было и много семей, матери и отцы, дети — и совсем малыши, и постарше, — бабушки и дедушки мирно расположились на принесенных из дома циновках, одни разговаривали, пили чай или кофе, другие лежали, дремали. На траве валялся мусор, оставшийся после ночи, — объедки, обертки от мороженого, пустые пластиковые бутылки, обгоревшие фейерверки, — но в конце концов Кришан с друзьями отыскали относительно чистое место и удобно уселись в кружок. Они курили и разговаривали под бескрайним беззвездным небом, соленый морской бриз холодил их усталую кожу, занималась заря, гуляющие расходились, безмолвно вставало солнце. Отяжелев от выпивки, косяков и разговоров ночь напролет, друзья вскоре умолкли и, погрузившись в колебание тяжелых мыслей, смотрели на невозмутимое январское море, проступавшее в бледном утреннем свете.
24
Джозеф Виджай Чандрасекхар (род. 1974) — индийский актер, звезда тамильского кинематографа.