– Нет-нет, я хотел спросить другое.
Старик неспешно покуривал, ожидая, пока Жу Пень соберется с мыслями.
– Я, это, мало чего смыслю во всех этих делах, – начал Малыш, – но неужели мы даже не попытаемся достать осколок? Может, нам стоит найти лекаря? Я раздобуду денег, если потребуется…
– Нет, мой друг, – прервал Ши-Фу. – Обычный целитель ему не поможет. Тот, кто ранил и заколдовал юного Ляо, знал, что делал. Это могучее колдовство. Сильное. Древнее. Такими силами обладает только Нефритовый маг. И те, с кем он поделился своими знаниями. Попробуй мы вмешаться – и сердце бедняжки остановится. Осколок зеркала уже стал частью его сердца. Но это еще не все.
Монах вдохнул порцию табачного дыма и долго молчал, прикрыв глаза. Лишь когда Малыш обеспокоенно засуетился, он вновь заговорил:
– Сердце – центр всех жизненных потоков, что кружат внутри нас, – с этими словами он положил ладонь на грудь Жу Пеня и провел по кругу. – Человек – олицетворение баланса небесной силы Дзинь и темной Хань. Дзинь сильнее всего в мужчинах…
– А Хань в женщинах?
– Верно, Зю Фень! Мы дополняем друг друга и этим позволяем круговороту жизни продолжаться. Небесная не означает хорошая, а темная плохая. Многие этого не понимают. Некоторые пытаются подавить и исправить заложенное природой, и это приводит к самым печальным последствиям. Те же, кто научился намеренно влиять на Дзинь и Хань в других людях, могут натворить немало бед. Вплоть до подчинения чужого разума своей воле.
– Это… это… ужасно! – воскликнул Малыш. – Ненавижу все эти ваши чары.
– Баланс сил в сердце Лю нарушен. В нем слишком много Хань. Но беда даже не в этом, – Ши-Фу выпустил облако дыма и погладил усы. – Проблема в том, что в нем осталось мало Дзинь. Бурелистник поможет восполнить недостаток небесной силы.
– Но как же он, это, жить-то будет с осколком в сердце?
– Рана со временем затянется. И он сможет вернуться к подобию привычной жизни. Но боли останутся с ним навсегда.
Жу Пень обнял колени и с тревогой посмотрел на старика.
– Неужели ему ничем не помочь?
– Есть одно средство.
Малыш вскинул брови.
– Какое же?
– Поговорим, когда я вернусь.
– Вернетесь?
Ши-Фу вытряхнул трубку, сунул ее в один из поясных мешков и поднялся. Он глубоко вдохнул и покосился на Жу Пеня.
– Ты не забыл, какой сегодня день?
– Сячжи, – Малыш схватился за голову. – Сегодня ночью свадьба Кайсин…
– Угу, – Ши-Фу расплылся в привычной безумной улыбке. – Весь город гудит. Все ждут великого праздника.
– И приезда этого, чтоб его демоны поели, Нефритового мага.
Ши-Фу резко обернулся и наклонился ближе к Жу Пеню. Он заговорил тихо, почти шепотом, а его лицо стало серьезным:
– Следи за Лю. Он будет бредить, а когда очнется, не выпускай его из дома ни под каким предлогом. Ты понял?
– Д-да, мастер, – Жу Пень опешил от резкого тона старика.
– Молодец. И, Малыш, не забудь дать нашему другу остатки отвара.
– Но куда же вы уходите, Ши-Фу?
– Хочу насладиться праздником, Зю Фень!
Монах снова улыбнулся и побрел по узкому проходу между домами, насвистывая одному ему известную песню. Озадаченный Жу Пень так и остался сидеть на лестнице, заламывая пальцы от волнения. Он не видел, как за его спиной, сокрытый рваной шторкой вместо дверей, тихо вздохнул Лю. Раненый юноша вернулся на свою лежанку, стараясь не шуметь, чтобы друг не заметил. Мысли в голове роились обезумевшей птичьей стаей, но одна из них сияла ярче остальных.
Сегодня ночью свадьба Кайсин…
Далеко на западе солнце почти коснулось линии горизонта.
Третий день был самым тяжелым.
Духи разлетелись порознь, чтобы взорваться, разбросав тысячи осколков. Из них Дух Земли создал оболочку, подобную скорлупе яичной, и навеки разрешил спор, что же появилось первым: курица или яйцо. Поднял он на лике ее, пока еще бесплодном, горы, проре́зал ущелья. Дух Бури окутал землю облаками и синевой небесной. Дух Воды пролился дождями, расплескав моря и океаны, забурлили реки, потянулись к солнцу деревья и травы. И, дабы новорожденное дитя не замерзло, Дух Огня погрузился в самые недра и согрел его своим пламенем изнутри.
В тот день открыли свои глаза твари животные, заселившие мир самыми первыми.
Тот день был самым тяжелым, думали Духи.
Пока не наступил следующий…
Прыжок в пропасть