Тейтамах недовольно покачал головой. Он наклонился к уху Си Фенга и перешел на шепот, чтобы никто не услышал.
Обрадованные знакомством и воссоединением духи слились воедино, породив четыре стихии. Неудержимую Бурю. Живительную Воду. Стойкую Землю. Яростный Огонь. Они воплотили собой Баланс, на коем зиждется наш мир и поныне.
Их союз загорелся невиданным пламенем, и на месте его возникло белое Солнце, светлый лик которого мы видим на небе каждый день. Его лучи стали подобны самим духам. Ласковыми, дарующими тепло и спокойствие, но способными и разрушать.
Дабы сохранить баланс, духи слились вновь и явили голуболикую Луну, покровительницу ночи, хозяйку тьмы, пастыря звезд.
Так прошел второй день сотворения мира.
Бульон из бурелистника
Лоян, столица Империи Цао
Великий праздник Сячжи
День
– Лю…
– Кай…
– Беги!
Волны черного, как смоль, моря стремительно приближались. Лю пытался вырваться из зыбучей хватки черного колючего песка, но чья-то злая воля лишала его последних сил. Комья морской пены приобретали людские очертания. Лица суровых воинов в черной броне и таких же черных приплюснутых конических шляпах скривились в яростных гримасах. Их мечи и копья блестели в свете бесцветного мертвого солнца. Они становились все ближе. Лю уже слышал, как скрипят их зубы, чувствовал обжигающий холод безжизненных тел.
Над морем развевались бесчисленные флаги и стяги. Разных форм и размеров, каждый из них походил на корабельный парус, но неизменным было одно: черный цвет полотна и рисунок в виде нефритового дракона, что оскалил пасть навстречу западу.
– Лю!
– Кайсин! Где ты?
Ее голос был повсюду и нигде. Она звала его. Кричала. Просила о помощи и молила бежать прочь.
– Беги, Лю!
– Не могу!
Пальцы проваливались сквозь черные песчинки, каждая из которых была размером с горох. Лю яростно брыкал руками и ногами, но лишь погружался глубже. Он обернулся на миг, чтобы увидеть: солдаты уже вышли из воды и неслись к нему.
– Лю?
Что-то потянуло его под землю. Едва успев сделать последний глоток воздуха, Лю провалился в пустоту бесконечного мрака. Он поморгал, но наваждение не исчезло. Кругом царила тьма.
– Лю? Ты здесь?
Он пополз на голос, не разбирая дороги. Он слышал стук. Биение сердца. Лю ускорился, пытаясь найти источник звука. Что-то резануло ладонь. Он охнул и прижал рану к губам. Горячие капли побежали по руке и упали на что-то блестящее.
Это был осколок зеркала.
Лю подхватил его, сдул черную пыль и увидел вместо отражения лицо Кайсин. Она смотрела сквозь него пустым остекленевшим взглядом.
– Лю? Ты здесь?
– Я здесь, птичка! Здесь!
– Если ты слышишь, ответь мне, Лю…
– Кай, я тут! – Лю вытер слезы и шмыгнул носом. – Я слышу тебя…
– Лю?
Кто-то схватил его за плечи и потянул прочь от зеркала. Лю взревел, попытался вырваться, но огромные крепкие руки продолжали увлекать его прочь из тьмы, за границу между пустотой и…
– Ну же, братец! Очнись.
Лю вздрогнул и открыл залитые соленым потом глаза. Он горел. Жар не спадал уже несколько дней. Его лихорадило, кожа побледнела, во рту пересохло. Жажда не исчезала, сколько воды ни выпей. Бесконечными днями и ночами он мечтал о смерти как об избавлении. Его неотступно преследовали кошмары. Зеленое пламя. Злобный смех. Крики Кайсин.
И боль…
Грудь пылала. Под слоями повязок и травяных припарок Лю чувствовал ледяное присутствие зеркала. Осколок сидел глубоко, у самого сердца. Пожизненное напоминание о том, что он по своей глупости влез в слишком серьезные дела.
Если бы не помощь друзей, Лю давно бы пропал.
Жу Пень вжился в роль заботливой мамочки. Малыш порхал над ним, как курица-наседка, поил, кормил, менял повязки и мокрые тряпки на лбу, обмывал тело, да и в целом старался веселить Лю, когда тот не спал. Порой приходилось слишком туго, и боль в груди становилась нестерпимой. В такие моменты Жу Пень доставал гуцинь, подаренный монахом Ши-Фу, и бренчал какую-нибудь мелодию. Выходило по-прежнему ужасно, но Малыш умудрился разучить парочку мелодий. Порой целыми ночами Лю слушал, как друг щиплет струны, и боли понемногу отступали.
– Держись, братец. Ши-Фу скоро придет.
Когда Лю вернулся домой, раненый и едва живой, Жу Пень немедленно поднял на уши весь старый город. Первой на помощь пришла тетушка Тана. Старая травница и ее детишки тотчас отправились в леса к югу от города за лечебными растениями. Торговец Тин Тей без раздумий потратился на покупку спирта, повязок, мазей и просто еды, чтобы Лю не умер от голода. А еще он привел Ши-Фу, того самого бродячего монаха, который стал настоящим спасителем для раненого юноши. Старик, несмотря на слепоту, быстро сориентировался. Он остался жить в полуразваленном домике вместе с Лю и Жу и каждый день готовил отвар, который снимал боль и помогал заживлять рану.