— Ты прав лейтенант… — ответил я повернувшись — бдительность нужна: мы не на лесной прогулке, а на войне… Только вот бдительность твоя — не правильная… Я вооружён, а ты нет; я здоров, а ты без сил… И ты у меня ещё документы потребуй! Мария прыснула, но тут же приняла серьёзный вид…
— В твоём положении, лейтенант нужно «плыть по течению» и выжидать нужный момент. Это называется воинской смекалкою… Хотя… Спишем твоё поведение на последствия ранения. Но про то, что я сказал — не забудь. Звание у меня — майор… А как я здесь оказался? Да вот за ней пришёл! — выскочило непроизвольно. У Романовой расширились глаза, но я поднял ладонь, останавливая, готовые сорваться с губ Марии вопросы — женщине только да волю — замучает своими вопросами до смерти:
— Об этом — потом… Когда-нибудь… Может быть — закончил строго. — А теперь за мной! Давай я тебя лейтенант поддержу, а то тебе пока ещё трудно идти самому. Закинул его руку мне на плечи и подхватив за талию повел к железнодорожной насыпи. Пока дошли — из-за кромки леса почти неслышно выкатился паровоз с вагонами…
Боец, находящийся в будке машиниста, помотал головой, словно отгонял наваждение: впереди, на железнодорожном полотне, стояло трое военных и один из них поднял руку, останавливая эшелон… Пригляделся — тот, который поднял руку, был очень похож на их командира. Сорвал трубку телефона рации и доложил старшему:
— На железной дороге, впереди, стоят трое военных. Один поднял руку — останавливает эшелон. Похож на нашего командира… Получив ответ приказал машинисту — Тормози состав…
Паровоз остановился, не доехав до нас десяток метров. Из окошка машиниста высунулся боец, готовый, в случае опасности юркнуть за защиту железной кабины. Спросил удивлённо:
— Товарищ командир?! А вы как здесь оказались?
— Ты ещё спроси меня что я здесь делаю… — раздражённо бросил я.
— Виноват, товарищ командир… — ответил боец… А ко мне уже подбегал командир батальона:
— Товарищ командир — следуем согласно приказа… — вытянулся он.
— Рация у тебя далеко? — устало поинтересовался я: сильнейшее напряжение последних часов — встречу я Марию или нет; вырву её из лап фашистов или не успею… давило на психику не хуже бетонной плиты! И вот когда всё обошлось; когда она со мной, а я со своими бойцами — накатил отходняк. Закрыл глаза на несколько секунд, слушая ответ комбата — У меня в вагоне… Пойдёмте со мной… Тряхнул головой, отгоняя слабость — не время расслабляться: ничего ещё не закончилось — всё только начинается…
— Капитан… — открыл глаза — отдай приказ бойцам: разместить у себя раненого лейтенанта и военфельдшера. Приставь к ним бойца: из вагона никуда не выпускать! Особенно военфельдшера!
— Товарищ майор! — вскинулась Романова — я могу оказывать медицинскую помощь раненым!
— За её жизнь капитан — отвечаешь головой! Будет рваться из вагона — разрешаю связать и дальше везти связанной до моего прихода!
— Да вы что? Да как вы смеете?! Да я на вас рапорт подам!!! Комбат не сдержал улыбки, но тут же принял серьёзный вид:
— Разрешите выполнять! Повернулся к заму — Слышал приказ?! Выполнять! Я проведу командира к рации и лично проверю! Мария ещё что то кричала мне во след, а я уже забыл про неё — на время: нужно было решать насущные вопросы…
Связался по рации с Молодцовым. Тот доложил: мост захватили: штаб кавалерийской дивизии в Почепе разгромили; плацдарм зачищаем от немцев. На контакт с командованием батальона с той стороны фронта пока не вышел — вопрос нескольких десятков минут… Капитан Мартынов — ещё один мой «выдвиженец», делом доказавший право на руководство второй моей группой; в данный момент командующий группой, атакующей Погар и мост через реку, доложил то же самое: штаб моторизованной дивизии в Погаре разгромлен; мост захвачен; плацдарм зачищен… К этому радостному сообщению добавились донесения о захваченных батальонами, развёрнутыми от Унечи в цепь-невод вдоль двух железных дорог трофеев; выгребающих по пути всё базы снабжения на постепенно расширяющейся территории; пленении командира дивизии с начштаба и командира полка, расположенного на плацдарме правого берега… Ждёт меня, чтобы выйти на контакт с той стороной, как и было условлено… Связался через моего радиста со стационарной рацией, находящегося в Унече, с Кравченко, оставленном в Кричеве на «зачистке» хвостов после себя и сдерживании немцев — если они возжелают вернуть себе город раньше времени. Капитан доложил: уничтожен из засады моторизованный батальон авангарда, выехавший эшелонами, как и мы, из Рославля. Остальные остановились — в «раздумье»… Пока они думали, бойцы Марченко уничтожили спешащий на выручку батальон с севера — из Мстиславля… Отомстить русским за захват Кричева не получилось: сами полегли почти все. В такой же засаде… Вот такие, греющие душу донесения получил за то время, пока двигался эшелон. А наш эшелон уже подходил к Погару…
К железнодорожному мосту через реку Судость приближался, сбрасывая скорость, воинский эшелон с техникой… Охранники уже могли разглядеть стоящие на платформах танки T-IV с коротким 75мм орудием и T-III с довольно редким длинноствольным 50мм орудием; Бюссингами и Ганомагами новой конструкции — с зенитными пушками. Танкисты копошились у некоторых машин, провод профилактический осмотр или ремонт; несколько экипажей Бюссингов и Ганомагов стояли возле своих машин. Военная проза: все как везде… Эшелон вкатился на мост со скоростью 5 километров в час — ниже обычных 10 километров… Ну и что — так даже лучше: танкисты и экипажи броневиков оторвались от скучного дела и стали отпускать охранникам беззлобные армейские подколки. Охрана не осталась в долгу — в ответ тоже полетели колкости… И никто не придал значения тому, что эшелон остановился! Зато у охраны расширились глаза от изумления, когда из-за бортов вагонов вскинулись военные в автоматами с необычными набалдажниками на стволах. Захлопали негромкие выстрелы; залязгали затворы автоматов! К непривычной для военного уха какофонии звуков добавились и негромкое глухое стрекотание пулемётов MG-34, перехлестнувших очередями сторожку старшего охраны и казарму с отдыхающими после ночной смены солдатами… Уничтожение ротозеев и любителей острот закончилось очень быстро: никто даже не дёрнулся! Бойцы посыпались с платформ, рассыпаясь по месту боя… Снов захлопали, теперь уже одиночные выстрелы: был приказ: пленных и раненых не брать и за своей спиной оставлять только труппы… Несколько десятков секунд и бойцы стали возвращаться на свои платформы. Командир штурмовой группы крутнул рукой и запрыгнул на платформу. Состав тронулся…
Вот так были захвачены оба моста… Со штабом было иначе: колонна танков, броневиков и грузовиков с солдатами открыто выехала из леса и покатила к посту на въезде в станцию. Остановилась на несколько секунд — чтобы уничтожить охрану и покатила дальше — вглубь станции, к штабу. Никто не насторожился: прибыло пополнение и усиление — чего тут странного? Офицер, вылезший из легковушки, одёрнул мундир и направился в штаб. С ним пошёл его заместитель… Как только они шагнули на крыльцо по часовым ударили из арбалетов бойцы из грузовиков и к штабу рванулось несколько бойцов со странными пистолетами… А на станции уже во всю шёл отстрел из арбалетов; автоматов и Вальтеров всех, кто попадал в поле зрения атакующих. Захват был стремительным и беспощадным! Дальше, от Почепа на север, а от Погара на юг, на расстояние 5 километров разошлись прибывшие и разгрузившиеся с эшелонов батальоны. Они должны были обеспечить безопасное передвижение по железной дороге. Их цель не только пехотные подразделения на этой территории, но главное — батареи пушек и гаубиц, способных вести загоризонтный огонь по проходящим эшелонам… Вот здесь уже в ход пошли и танки Т-34 с красными звёздами на бортах… Остальное расстояние от Почепа до Погара — порядка 60ти километров зачистят идущие цепью батальоны. Хотя: 60 километров — это сильно сказано! Немцы захватывают деревни, узловые дороги и ставят там опорные точки обороны, если — как здесь, становятся в оборону. Узел обороны и всё. А лесные дороги — без контроля. Ну да сейчас лесные дороги — это ещё тот геморой: проехать можно разве что на танке или Ганомаге. Вот мои батальоны и двигались на танках и транспортных Ганомагах, возникая возле таких опорных пунктов и стремительным броском, уничтожая из пушек пулемёты, захватывали немцев, не ожидавших Русских в такой глуши, да ещё и с тыла… И катили дальше — к очередной цели: всё ближе и ближе к реке Судость, разделявшей линию фронта. Быстро, неумолимо, безжалостно уничтожая врага!