— Зачем? — задаю самый закономерный вопрос, хоть и догадываюсь, к чему он клонит.
Каждая наша совместная вылазка за пределы лагеря предполагала секс — единственный доступный способ хоть ненадолго отвлечься от нескончаемого окружающего дерьма.
Или мне хотелось так думать?
Не знаю. Рефлексировать на тему истинной природы наших отношений не было времени, гораздо проще было отгонять непрошеные мысли, что Торп успел стать для меня недопустимо важным и значимым.
— Пока ты спала, мы проезжали аптеку. Стоит пополнить запасы лекарств, — сообщает хренов герой, выдавив слабое подобие улыбки. Не видела его улыбающимся с тех пор, как он пустил пулю в лоб несчастной Барклай. Ксавье выдерживает непродолжительную паузу, а потом тяжело вздыхает и, понизив голос до вкрадчивого шепота, признаётся. — Просто… Когда я с тобой, я как будто забываю, в каком мире мы теперь живём.
Да. Именно так.
Молча киваю в знак согласия, не видя смысла кривить душой и отрицать очевидное — ведь чувствую ровно то же самое.
Словно всё нормально. Словно всего этого апокалиптического кошмара попросту не происходило. Словно мир остался прежним.
Кратковременная, но приятная иллюзия.
— Поехали, — захлопываю багажник, наплевав на более важные дела, и первой направляюсь к приоткрытой водительской двери.
— Можно я поведу? — Торп останавливает меня, перехватив за руку повыше локтя. — Я точно помню, где находится аптека.
Всего несколько месяцев назад я крайне ревностно относилась к своему джипу и категорически не допускала за руль никого другого — но со временем привыкла к постоянному присутствию доморощенного героя в своём личном пространстве. Поэтому вместо возражений просто достаю ключи из кармана кожанки и бросаю ему. Ксавье ловко ловит маленькую связку — а потом оповещает слоняющуюся по причалу Энид о наших планах и садится за руль. Я устраиваюсь на переднем пассажирском сиденье и прикрываю глаза, намереваясь урвать хотя бы пятнадцать минут отдыха. Неизвестно, чем обернётся наша дерзкая попытка пересечь залив, но силы наверняка понадобятся.
Отключаюсь практически сразу под мерный шум мотора и шуршание шин о мелкие камешки не асфальтированного дорожного покрытия.
Сквозь тревожный сон короткими вспышками прорываются отголоски привычных кошмаров о Пагсли — но теперь к ним прибавился образ мёртвой Бьянки, распластанной на залитом кровью полиэтилене, словно сломанная кукла.
Кажется, я настолько привыкла к жутким картинкам, которые раз за разом воспроизводит мой мозг, что это уже не пугает. Только утомляет.
— Уэнс… — сквозь полузабытье едва ощущаю невесомое прикосновение тёплых пальцев к своей щеке. — Проснись.
Отмечаю про себя, что автомобиль плавно замедляет ход — и в конце концов совсем останавливается. Поэтому вяло потягиваюсь и без особого энтузиазма открываю глаза.
Вот только вместо здания аптеки я вижу прямо перед собой безмятежную гладь маленького озера в окружении редких сосен и низких сухих кустарников. Перевожу недоумевающий взгляд на Ксавье, искренне не понимая, на кой чёрт он привёз меня именно сюда.
— Искупаемся? — предлагает хренов герой, а секунду спустя первым покидает салон, даже не дожидаясь ответа.
Идея в общем-то неплохая.
Необходимость мыться под канистрой во время коротеньких остановок изрядно набила оскомину. И хотя температура на улице едва ли превышает пятнадцать градусов, я без тени сомнений стягиваю с плеч кожанку и забрасываю её на заднее сиденье. Следом за ней отправляется футболка и джинсы.
Оставшись в одном белье и грубых потёртых ботинках, я выхожу из машины, не забыв предварительно осмотреться по сторонам — но вокруг как обычно тихо и безлюдно. По мере приближения к заветной цели мы встречали всё меньше кровожадных тварей, и этот факт неплохо подпитывал робкие надежды, что город выживших действительно существует.
Торп уже успел сбросить лишнюю одежду прямо на берегу и с разбегу нырнуть в ледяную воду.
Собираю растрёпанные волосы в пучок и следую его примеру с той лишь разницей, что захожу в озеро медленно — с каждым неторопливым шагом со дна густым облаком поднимается ил, кожа покрывается мурашками от низкой температуры воды, ноздри щекочет аромат тины, но всё равно это гораздо приятнее, чем жалкая тоненькая струйка из-под убогой канистры. Уже через пару-тройку метров от берега глубина становится внушительной, и вода доходит мне до самой шеи. Мышцы немного сводит судорогой от холода, но я задерживаю дыхание и ныряю.
А когда выплываю обратно на поверхность, хренов герой оказывается совсем близко.
Разница в росте позволяет ему крепко стоять на ногах там, где я уже не достаю до дна.
Глупо, но я не могу перестать рассматривать, как на солнце поблёскивают капли воды, стекающие с его распущенных волос.
Торп обвивает рукой мою талию и привлекает к себе — рефлекторно обхватываю его ногами и едва не задыхаюсь от разом накатившего возбуждения, когда внутренней стороной бедра чувствую твёрдость напряжённого члена. Тело, так быстро привыкшее получать разрядку на регулярной основе, предаёт меня практически мгновенно — и в следующую секунду я подаюсь вперёд, чтобы накрыть его губы своими.
Поцелуй отдаёт затхлым привкусом озёрной тины, но мне тотально наплевать на подобные мелочи. Желание разгорается в крови за считанные мгновения, ползёт колючими мурашками вниз по позвоночнику, собирается влажным тягучим жаром внизу живота.
Oh merda, мне нужно это.
Просто катастрофически необходимо.
Сильнее прижимаюсь к мужскому торсу грудью в бюстгальтере, сквозь мокрую ткань которого уже отчётливо проступают контуры затвердевших сосков. Одно только это выкручивает градус возбуждения до критической отметки, и у меня вырывается несдержанный стон, утонувший в непрерывных голодных поцелуях.
Но пару секунд спустя Ксавье отстраняется.
— Холодно, — он зябко ёжится, продолжая держать меня в удушающе крепких и ужасающе приятных объятиях. — Пошли на берег.
Но каким бы крышесносным ни было желание, перспектива предаться грехопадению на грязной земле не вызывает у меня особого восторга — поэтому продолжения не случается.
Мы просто выходим на берег и направляемся обратно к джипу. Я на ходу распускаю высокий пучок, выжимая влажные волосы дрожащими от холода пальцами. Торп тем временем набрасывает свою куртку прямо на голые плечи и торопливо натягивает потёртые джинсы поверх мокрых боксеров. Не имею никакого желания мочить свою одежду, поэтому забираюсь на переднее сиденье в одном белье — наплевать, оденусь позже.
Хренов герой устраивается на месте водителя, заводит мотор и прибавляет температуру кондиционера на максимум, пока я обнимаю себя руками в попытке побыстрее согреться.
Внедорожник плавно трогается с места, сворачивая на покрытое выбоинами шоссе.
Некоторое время в салоне висит тишина, нарушаемая лишь мерным урчанием двигателя и шумом кондиционера. А потом я решаюсь задать вопрос на негласно запретную тему.
— Ты любил Бьянку? — понятия не имею, почему мне так хочется это знать. Никогда не была склонна к праздному любопытству. Наверное, я неосознанно хочу убедиться, что среди нас есть человек, способный в полной мере понять, что испытала я, когда своими руками убила родного брата.
— Честно? Не знаю… — доморощенный герой сокрушённо вздыхает, крепче сжав руками кожаную оплётку руля. Выдерживает задумчивую паузу, сдувает с высокого лба мокрую прядь каштановых волос, немного прибавляет скорость. — Когда мы были вместе, я действительно думал, что люблю её. Но вполне вероятно, это было лишь потому, что рядом не оказалось других женщин. Потому мы и расстались. А теперь я и вовсе думаю, что это никогда не было любовью.