— Почему это? — он мгновенно оборачивается ко мне, уже нисколько не стараясь скрыть волнение на обычно спокойном лице.
Потому что иначе ты можешь передумать, а мне будет почти жаль тебя оставить.
Но вслух я говорю совсем другое.
— Потому что это рационально. Если это жалкое сооружение выдержит твой вес, значит, выдержит и мой, — выразительно вскидываю брови и киваю в сторону окна. — Вперёд.
— Так себе аргумент, — хренов герой выдавливает усмешку, которая могла бы показаться ироничной, если бы не его испуганно распахнутые глаза. По крайней мере, он пытается храбриться. Уже неплохо.
— Знаю, — я скрещиваю руки на груди, бросив очередной внимательный взгляд на проржавевшие строительные леса. — Выбора всё равно нет. Солнце почти село.
— Черт… — Торп нервно сглатывает и запускает широкую ладонь в волосы, окончательно испортив и без того растрёпанный пучок. Несколько каштановых прядей спадает ему на лицо, и я неожиданно ловлю себя на мысли, что мне хочется заправить их за ухо. Oh merda, ну что за невообразимая чепуха. Похоже, я неслабо повредилась умом за годы скитаний.
— Хватит сомневаться, — машинально отступаю ещё на пару шагов назад, чтобы вернуть минимальную социальную дистанцию. — Лучше умереть от падения с высоты, чем пойти на корм тварям.
— А ещё лучше вообще не умирать, — хренов герой нерешительно подходит вплотную к окну и упирается руками в широкий белый подоконник. Очевидно, он пытается заставить себя смотреть вперёд, но взгляд тёмно-зелёных глаз то и дело опускается на асфальт, усеянный битым стеклом и ворохом навсегда брошенных вещей, хозяева которых давно мертвы. — Слушай, Аддамс…
Он умолкает на пару минут, явно подбирая подходящие слова. Я раздражённо возвожу глаза к потолку — хриплое рычание тварей по ту сторону входной двери недвусмысленно намекает, что времени на душещипательные беседы у нас нет.
— Если у меня ничего не выйдет… Позаботься об остальных, ладно? — Торп бросает на меня почти умоляющий взгляд, прежде чем взобраться на подоконник. — Помоги им. Я знаю, ты сможешь их защитить.
Мне хочется ответить что-нибудь в своей привычной манере — ядовитое и резкое.
Сказать, что я не намерена нянчиться с бестолковыми кретинами или подтирать слюни будущему отпрыску глупенькой блондинки и её скудоумного благоверного. Сообщить, что мне абсолютно наплевать на всех и каждого.
Но колкие слова застревают в горле — слишком уж отчаянная надежда сквозит в пристальном взгляде хренова героя, который с поразительным упорством верит в шанс на спасение. Заставляет верить остальных, не позволяя им упасть духом. И почти заставил поверить меня… Я коротко киваю в ответ.
— Спасибо, Уэнсдэй, — он улыбается мне с неожиданной теплотой, а потом решительно выпрямляется, уперевшись обеими руками в верхнюю часть оконной рамы.
Я невольно задерживаю дыхание.
Сердце неожиданно пропускает удар, чтобы через секунду зайтись в бешеном ритме.
Oh merda, я… волнуюсь за него? Серьёзно?
Худшего и вообразить нельзя — но отрицать очевидное бессмысленно.
Черт бы тебя побрал, будь осторожнее.
— Постарайся не умереть, — благо, мой голос звучит как всегда бесстрастно.
Хренов герой усмехается самыми уголками губ.
А в следующую секунду зажмуривается — и, оттолкнувшись ногами от подоконника, прыгает вперёд. Всё моё наигранное самообладание мгновенно даёт трещину — и я стремительно срываюсь с места, подскочив к окну.
За долю секунды чрезмерно разыгравшееся воображение подсовывает с десяток самых неутешительных картин. Безжизненное тело, распластавшееся по асфальту как безобразно поломанная кукла. Или толпа тварей, вынырнувшая из чёрных окон недостроенного здания прямиком на строительные леса.
Но всё в порядке.
У меня вырывается вздох облегчения.
Ему удалось зацепиться за ржавую балку — а мгновением позже Торп ловко подтягивается на руках и взбирается на особенно широкую доску.
Устало привалившись к кирпичной стене, он улыбается и вскидывает большой палец вверх.
Мои губы невольно дёргаются в слабом подобии ответной улыбки — но я тут же одёргиваю себя, мысленно повторяя свою привычную мантру — нельзя ни с кем сближаться, категорически нельзя. Нет ничего хуже, чем обрести ахиллесову пяту в виде другого человека. Особенно теперь, когда старуха с косой неуклонно следует за нами по пятам, когда любой шаг может стать последним, а любое необдуманное решение — фатальным.