Глава 84
Радосвет выглянул из-за частокола.
Одного взгляда хватило ему чтобы понять, что дело проиграно. Ряды воинов Гостомысла стояли совсем недалеко от стен; несмотря на то, что они были недалеко, утренний туман скрывал их лица и размывал фигуры.
— Их очень много, — сказал князь Радосвет и почувствовал в душе странное облегчение, наверно, оттого, что наконец стало ясно — войны не будет.
Судише тоже было ясно.
— Я думаю, нет смысла воевать с князем Гостомыслом, — сказал Судиша старшинам.
С ним согласились, — а чего ломать старый порядок, если он и так всех устраивал?
— А где князь Гостомысл? — спросил князь Радосвет.
— Не видно, — проговорил кто-то из стоящих неподалеку воинов.
— Наверно, еще не подошел, — сказал князь Радосвет.
— Открывайте ворота. Надо встретить его со всеми почестями, когда он подойдет, — сказал Судиша и покосился на старшин, — скажите своим — пусть собирают дань. И хлеб с солью, и вино принесите поскорее. Да на золотом блюде. — Он вздохнул. — Нора идти встречать нашего господина. — И начал спускаться со стены по крутой лестнице. За ним пошли старшины.
Князь Радосвет задержался. Он приказал дружинникам присмотреть за сторожами, чтобы никто из них не вздумал нечаянно пустить стрелу в воинов под стенами.
Глава 85
Хотя русы и были гонористы, но они были часть словенского племени, родней.
Медвежья лапа не сомневался, что его войско возьмет город русов. Но взятие города приступом обязательно обернется реками крови.
Поэтому рука воеводы застыла в воздухе, и, казалось, Медвежья лапа молил богов, чтобы те предотвратили кровавую резню. Солнце уже оторвалось от зубастого леса; сигнальщики приложили рожки к губами и белыми пузырями надули щеки; и рука Медвежьей лапы дрожала, в бессилии готовая упасть.
Рука не опускалась.
Гостомысл бросил злой взгляд:
— Воевода, ты что заснул, — давай сигнал!
Рука пошла вниз, но тут что-то стукнуло тяжелое за воротами, и ворота стали медленно открываться.
— Стой! — сказал Гостомысл.
— Сигнальщики, погодите с сигналом! — сказал Медвежья лапа.
Щеки опали, рожки опустились.
Из ворот показались люди. Они приветственно замахали руками. К ним подбежал какой-то воин, перекинувшись с русами несколькими словами, побежал назад.
Вскоре на пристань прибежал посыльный.
— Они сдаются, —- выпалил он, еще не добежав до Гостомысла.
— Ну, хватит, — сказал Гостомысл с посветлевшим лицом. — Воевода, давай сигнал — пусть наши возвращаются к кораблям. А нам пора идти в город.
Сигнальщик дунул в трубу, и над рекой пронесся тягучий звук. Воины тут же отступили к кораблям, прихватив при этом чучела. Чучела бросили в корабли и стали выстраиваться в колонну для торжественного входа в город.
Пока строились, из ворот вышли нарядно одетые люди.
— Вот и все, — облегченно проговорил Гостомысл, увидев встречающих его лучших людей города.
Дело было сделано — Русса встречала Гостомысла как господина, а значит, и остальным славянским племенам оставалось только последовать их примеру.
Глава 86
Тем временем в Белой Веже события приобретали угрожающий характер.
Вечером князь Вячеслав по-свойски зашел в гости к городскому голове Бориславу. У Борислава был самый большой двор в Белой Веже.
На стол Борислав выставил ромейское вино и хорошее угощение. Пока пили вино, шел тихий домашний разговор о городских делах, затем Борислав спросил:
— Князь, я слышал, ты недавно проводил волхвование?
Вячеслав помрачнел. С минуту молчал, затем неохотно проговорил:
— Было дело.
Борислав взглянул ему в лицо.
— Судя по твоему виду, предсказания волхва не совсем хороши.
— Не знаю, — сказал князь. — Он говорил так смутно, что я до сих пор гадаю над его словами.
— Так что же он сказал? — спросил Борислав.
Князь наклонился к уху головы.
— Никому я этого не говорил. Но тебе скажу. Потому что от моей судьбы зависит и твоя судьба. А от твоей — моя.
— Так что же он сказал? — с испугом, отшатнувшись, спросил Борислав.
Князь понизил голос:
— Он показал мне кровавую звезду и сказал: «Эта звезда встает над тобой. Будут реки крови».
Выслушав князя, Борислав побледнел и спросил:
— Кто это собрался напасть на нас?
— Он не сказал, — проговорил князь Вячеслав.
— И в правду — плохое предсказание, — трясущимися губами выдавил Борислав.