— Душно, — сказал Гостомысл.
— Открыть окно?
— Открой.
Ратиша подошел к окну и открыл его.
— А на улице тепло, — сказал он, глубоко вдыхая пахнущий горечью топленых печей прохладный воздух.
— Ты куда бегал? — спросил Гостомысл.
— Умылся, да посмотрел, что во дворе творится.
— И что?
— Дружинники давно встали. Сейчас Медвежья лапа раздает дружинникам задания, остальные тренируются с оружием.
— А молодежь?
— Так молодежь и тренируют.
Прохладный воздух, проникающий в комнату, лизнул холодком плечи Гостомысла, и тот натянул на плечи одеяло. Немного подумав, затем опустил ноги в войлочные чуни и, уронив одеяло, встал с кровати и подошел к окну.
Солнечный свет золотил крыши и стены почерневших за зиму изб. А дальше, над темно-синим Нево-озером, висела розовая дымка.
За ночь погода переменилась, с юга подул теплый воздух, и набухшие серебром почки лопнули и выстрелили мягкой яркой зеленью, и деревья покрылись пухом, словно только что вылупившиеся цыплята.
Пахло чем-то свежим и необычным, от чего люди за долгую зиму успели отвыкнуть. Этот запах волновал, и тянул выбежать на улицу и выкинуть странный поступок, — пуститься в пляску или сдвинуть гору.
По двору прошла, точно лебедушка проплыла, дивчина из дворовых, и она показалась Гостомыслу необыкновенно красивой, словно была самой весной.
— Кто это? — кивнул Гостомысл.
— Где?
— Внизу.
— А, дворовая девка.
— Вижу, что дворовая. Как звать ее?
Ратиша пожал плечами.
— Да кто ее знает? Любка какая-нибудь.
— Красивая...
Ратиша мазнул удивленным взглядом по лицу Госто-мысла, недоумевая, с чего князь вдруг проявил интерес к простой девке, но, догадавшись, заулыбался и спросил:
— Тебе позвать ее?
— Зачем? — спросил Гостомысл.
— Ну, так... — замялся Ратиша, стесняясь высказать прямо свою догадку, — весна, однако...
Гостомысл, понявший, о чем подумал Ратиша, покраснел.
— Ну, ты и даешь...
Ратиша пожал плечами и ухмыльнулся:
— А че? Весной каждое живое существо ищет себе пару.
— Да я и не подумал об этом, — сказал вконец смутившийся Гостомысл.
— Да нет в этом ничего такого. Это простая девка, наверно, рабыня, она любое твое желание выполнит и посчитает это за честь. А тебе пора и с девками любиться.
Гостомысл засопел.
— У меня есть жена.
— Ха! Снежная царица?
— Почему — снежная?
— Потому что красива, но холодна.
— Ну и что?
— Она холодна к тебе, потому что считает тебя равным себе, а может быть, и ниже. А простая девка будет тебя любить, как бога. Так что простая девка лучше. Твой отец...
— Не суйся не в свои дела, — сказал Гостомысл.
Ратиша поперхнулся. Затем улыбнулся едва заметно.
— Оденься, князь, а то простудишься. Сейчас воздух вроде теплый, а сырой, — заботливо сказал Ратиша, укрывая плечи Гостомысла шерстяным платком.
И все же не удержался и заметил:
— Ну, если что — ты только дай знак. Насчет девки. Дело-то житейское...
Глава 12
Городские старшины пришли на княжеский двор рано утром. Предстояло решить важный вопрос, поэтому были все лучшие люди города: и Богдан, и Лисий хвост, и Терчин, и Тишила, и Стоян, и Троян.
Стоявшие у ворот кремля стражники пропустили их, даже не спросив, куда идут старшины.
Такая простота и беспечность удивила старшин.
Но когда старшины вошли во двор, то все поняли — двор был заполонен дружинниками.
Посредине двора несколько десятков молодых парней повторяли за старыми дружинниками приемы.
Старшие толпились у входа в гридницкую, ожидая, когда воевода начнет раздавать задания.
Косясь, на размахивающую мечами молодежь, старшины прошли к высокому крыльцу, а здесь их остановил суровый дружинник.
— Кто такие и зачем? — спросил он, перегораживая путь копьем, хотя хорошо знал старшин.
— К князю мы, — строго сказал Богдан.
Услышав это, дружинники, стоявшие у двери в гридницкую, замолчали.
— Погодите, — сказал дружинник и звякнул в колоколец, привязанный к перекладине между опорами крыльца.
Через минуту из гридницкой выглянуло усатое лицо писца. Увидев старшин, он тут же скрылся.
Богдан едва слышно пробормотал:
— Князь живет, словно в осажденном лагере.
Лисий хвост услышал его.
— На княжеском дворе хозяин князь, и он волен устанавливать свои порядки, —- возразил он.
— Он живет в нашем городе, — сказал Богдан.
— Ну, город не только наш, но и его, — поправил Лисий хвост,