Это старинное правило, — бей врага, пока он не опамятовался. Но, сделав несколько шагов, князь понял, что на погоню не было сил ни у него, ни у дружинников.
Пользуясь передышкой, обессиленный князь рухнул на землю.
Земля была твердой и горячей, точно ее разогрела кровь, пролитая множеством людей, убивавших друг друга для того, чтобы человек, объявивший себя властителем одних, смог получить еще больше власти и золота.
Те же, кто шел на смерть по его приказу, либо умирал, либо получал крохи.
Их добыча была ничтожна, но для нищих она казалась огромной, потому что на нее можно было купить женщину для ночных утех, либо пару голов скота.
Земля дрожала, словно от гнева за бесцельно отданные жизни.
Кто-то тронул князя, и он открыл глаза. Рядом с ним стоял воевода, в изодранной, окровавленной одежде. Улыбаясь, он протягивал князю флягу.
Князь приложил флягу к губам и сделал глоток. Такой вкусной воды он в жизни никогда не пил. И князь стал жадно глотать воду, пока фляга не опустела.
Вода принесла ему силы, и он, подхваченный руками верных дружинников, встал.
Окинув взглядом поле битвы, он все понял, — в берег уткнулось множество кораблей, но еще больше кораблей плыло по реке, конца их колонне не было видно, они приставали к берегу, и с них выходили странно-бледнолицые воины, и они присоединялись к огромному войску на берегу, делая его еще больше. И конные отряды неслись к хазарскому лагерю. И хазары на конях, и пешком, и на телегах бежали в разные стороны.
— Где княгиня и княжич? — спросил князь Вячеслав.
— Все живы, — сказал воевода Тур.
К князю подбежала княгиня и сын, и князь обнял их и стал целовать. От радости князь Вячеслав плакал.
— Как вы спаслись? — спросил он.
— Пока мужчины сражались, хазарам было не до женщин и детей, потому мы и спаслись, — сказала княгиня.
Тем временем к князю Вячеславу подъехало несколько всадников в стальных доспехах.
У самого молодого, почти мальчика, на плечах был символ княжеской власти — пурпурный плащ.
Князь Вячеслав, отстранил жену и сына, вытер заскорузлой от пыли и крови ладонью слезы с глаз, приложил руку к груди и представился:
— Я князь вятичей — Вячеслав.
— Я князь словен Гостомысл, — сказал мальчик и подал знак, показывая, что он желает сойти с коня.
Всадники соскочили с коней и помогли Гостомыслу слезть с коня.
— Друг мой, — сказал князь Вячеслав, — мы уже совсем отчаялись, источник воды в крепости пересох, и мы умирали от жажды, поэтому мы решили, что смерть в бою будет менее мучительной. Если бы ты не пришел на помощь, то
мы бы все погибли.
— Я рад, что успел, — сказал Гостомысл.
— Но каким образом ты оказался в этих местах? — спросил князь Вячеслав. — Словене ведь далеко на севере.
— Мы ходили по нашим землям, собирая дань. Сейчас шли на Киев, но около Рязани нам встретился твой посланец Твердислав, он и сообщил о вашем бедственном положении, — сказал Гостомысл.
Князь Вячеслав пожаловался:
— Никто из наших соседей не пришел к нам на помощь. При твоем отце такого не было. Твой отец был сильный воин.
— Впредь все соседи будут приходить на помощь друг другу, — твердо пообещал Гостомысл. — Для того мы и вышли в поход.
Князь Вячеслав встал на колено, склонил голову и торжественно проговорил:
— Великий князь Гостомысл, знай — отныне вятичи признают твое господство и обязуются быть твоими верными слугами.
Гостомысл обнял князя Вячеслава.
— Поднимись, князь Вячеслав, я рад видеть в тебе своего друга.
Когда первое знакомство закончилось, Гостомысл бросил на крепость уважительный взгляд и проговорил:
— А крепость у вас хорошая. Я первый раз вижу такую надежную крепость. Здесь стены каменные, а у нас все деревянные. Того гляди — сгорят.
Князь Вячеслав вздохнул.
— Как видишь, не такая уж и надежная. Приступы мы отбивали без затруднений, но в крепости был только один источник воды, и когда хазары какой-то хитростью отвели от него водяную жилу, мы стали умирать от жажды. Волхвы утверждают, что место, на коем поставлен этот город, проклято.
— Зачем же вы строили здесь город? — спросил Гостомысл.
— Так в этом месте сходятся многие торговые пути, — сказал князь Вячеслав.
— Значит, город здесь нужен, — сказал Гостомысл.
— Не знаю, наверно, мы уйдем в свои города, — с сомнением проговорил князь Вячеслав. — Корьдно совсем захирело без нас. А сейчас мы только чудом спаслись.