Лоэ огляделся, но едва увидел товарищей по несчастью. В голове одновременно пронеслось слишком много мыслей. Чтобы справиться с хаотическим состоянием сознания, возмутился:
— Если ради того, чтобы нас отвлечь, вы затеяли рассказывать сказки, то…
Лоэ догадался, наконец, внимательнее заглянуть в лицо Смиту — Смит недаром вышел на яркий свет — и прервал возмущённую речь. Что-то в этих бледных отрешённых чертах обещало серьёзность происходящего. Глаза Смита чуть мерцали, как не бывает у людей.
Пришла пора преодолеть растерянность, Лоэ мог рассчитывать лишь на себя. Спектакль пошёл. Роль досталась ему. Он актёр, и профессиональная гордость требует выйти на сцену. Лоран принял решение.
— Хорошо! — сказал он. — Вы — вампир. Отметим новый факт как данность, странно другое: объясните, почему вы признались нам. Люди и вампиры — враги по определению.
Смит ответил:
— Да, но сейчас обстоятельства сложились так, что я нуждаюсь в вас так же, как вы во мне. Перед лицом общей опасности старые распри следует забыть. Нужно думать о спасении, а не о личных амбициях. Это долг каждого из нас.
Свою реплику Лоэ угадал правильно:
— Хотите сказать, что действуя сообща, мы сможем выбраться отсюда?
Соглашаясь, Смит кивнул. В наступившей тишине заговорила Мария:
— Вы ведь чего-то добиваетесь от нас, господин Смит.
— Искренности, госпожа Марева, — Смит помедлил. Товарищи по несчастью промолчали. Пришлось продолжить. — Напомню ещё раз, что мы могли хранить тайны, пока располагали свободой, теперь всё изменилось. Моей сословной привилегией я воспользовался и признался, что не человек, сейчас же добавлю, что я не единственный нечеловек среди нас.
Он медленно повернул голову, мерцающий взгляд остановился на Густаве Клейне.
— Не так ли?
Клейн взгляд выдержал, но усмехнулся грустно. По всей вероятности видел, к чему клонится разговор.
— Всё же вы догадались, — сказал он. — Следовало ожидать! Хотел бы узнать — как.
— Эту тему обсудим позднее. На данном этапе детали второстепенны. Кто вы?
Поданный Смитом пример откровенности, видимо, произвёл большое впечатление. Клейн ответил:
— Я — беглец из чужого мира.
— Родственный пленившим нас существам? — продолжил дознаваться Смит.
— Напротив. Их враг.
— Вы, Лоэ? — продолжал Смит.
— Что? — воскликнул Лоэ. — Причём здесь я? Я-то человек.
— Знаю, но вы путешествуете под чужим именем и, следовательно, тоже имеете тайну.
Лоэ вздохнул.
— После того, что услышал, даже стыдно признаваться. Кроме того, я всего-навсего актёр.
— Всего-навсего? — усомнился Смит.
— Ну, хорошо! Не совсем обычный артист, ещё слегка экстрасенс, психокенетик. Могу передвигать предметы усилием мысли, правда, скрываю эти способности. Людям больше импонирует ловкость рук, а они платят деньги. Наверное, скажете, что я выдумываю чепуху?
— Напротив. Здесь вам поверят.
Юного Яна Косинова Смит оглядел с сомнением, но к ответу почему-то не призвал. Возможно, тайна его не стоила разглашения или сам он не рассматривался как полезный союзник.
Малыш Ян розовел смущением, а Лоран внезапно для себя развеселился: все разом оказались в дурацком положении, а общую беду прорезал контур надежды.
— Ну, вы добились своего, Смит, — сказал он почти радостно, — вытряхнули скелеты из наших шкафов. Что теперь? Надеюсь, катарсис предпринят с конкретной целью, вряд ли вы старались лишь развлечь? У вас есть план спасения?
— До указанного состояния ещё далеко, — сказал Смит, — хотя, мы его обязательно достигнем. В данный момент, имеется более насущная проблема.
— Какая? — удивился Лоэ.
— Капитан ранен, а он нужен нам живой и здоровый. Кто-то должен будет управлять кораблём.
— Разве мы можем что-то сделать?
Смит помедлил с ответом, хотя какова причина его колебаний, судить было сложно.
— Да. Кровотечение незначительно и повязка, которую наложила госпожа Марева, её остановит, но пуля осталась в плече. Пора её извлечь.
— Если только вы возьмётесь за дело. — Лоэ с сомнением покачал головой. — Не знаю, правда, как отнесётся к процедуре сам господин Марев. Я на его месте, возможно, предпочёл бы оставить всё как есть, и не…
Он замолчал, спохватившись, что болтает лишнее.
— … подпускать вампира так близко к своему горлу, — завершил мысль Смит. — В том, что вы сказали, мало смысла, расстояние на самом деле фактор второстепенный. Пулю извлечёте вы, Лоэ.
От возмущения Лоэ даже привстал.
— Каким образом? Разве я хирург?
— Вы умеете перемещать предметы усилием воли, — настаивал он.
Лоэ ещё барахтался, но безнадёжность своей позиции понял.
— Лишь те, что находятся в поле зрения, а здесь нужно смотреть насквозь!
— Если увидите пулю, сможете её извлечь?
— Вы шутите. Страшно даже пробовать. Хотите расширить рану? Это безумие!
— Всё проще.
Смит повернулся к Густаву Клейну, странная улыбка скривила его губы.
— Я тоже лишён способности видеть сквозь материальные объекты, но ощущаю остро. Потревоженные нервы звенят как струны, у боли громкая музыка. Плоть страдает и кричит. Ей нужна помощь. Вот пуля, чужеродное тело среди крови, мышечной ткани, сухожилий и костей. Вы видите её, Клейн?
Клейн с интересом поглядел на него. Вампир наклонился, и мерцающие глаза оказались рядом. Сейчас оба выглядели как поглощённые друг другом любовники, но подобные мысли их вряд ли тревожили. Слово положило начало пониманию, наступил этап действий. Время подозрений и отстранённости прошло. Впервые эти двое посмотрели друг на друга без опаски и сомнений. Если хочешь жить, следует научиться сотрудничеству.
— Да, я вижу, — сказал Клейн секунду спустя.
— Вы можете сделать так, чтобы Лоэ тоже увидел?
Лоран открыл рот, торопясь возмутиться, но опоздал. Внезапно в мозгу или в воздухе перед глазами появилось расплывчатое, зато красочное изображение. Лоэ потряс головой, но картина осталась, а когда он закрыл глаза, проступила чётче. Живая страдающая плоть, Лоран почувствовал боль, и неуместность тёмного, чужого, мёртвого металла, так безжалостно её растерзавшего. Муку живого Лоэ ощутил словно собственное страдание. Сразу одолели сомнения — хватит ли его способностей? Лорана посетила странная в своей прозрачности мысль: страх оскандалиться на сцене перед полным залом зрителей — сущий вздор по сравнению с тем, что может сорваться в данную минуту. От его искусства и уверенности в себе зависит жизнь человека.
Он сосредоточился на тёмной, чужой силе. Чёрное зло шевельнулось в красной ране. Боль выросла. Лоран вспомнил некстати про отрубаемый частями собачий хвост. Загадочная сила встрепенулась в середине груди. Словно крепкая рука вцепилась в тёмный предмет. Лоран исторг его из страдающей плоти и собственной мятущейся души.
Что-то пронеслось мимо лица или мимо сознания. Размытая картина перед глазами исчезла, хотя ещё плавали постепенно гаснущие цветные пятна. Лоэ увидел, что капитан пришёл в себя, а из раны опять потекла кровь. Куда делась пуля, Лоэ спрашивать побоялся, но в душе замерцала тихая уверенность: в теле её больше нет.
Смит шагнул вперёд, склонился над капитаном, ладонь накрыла рану, по лицу пробежала короткая судорога. Сразу же от боли вскрикнул капитан Марев, но Смит уже отступил. На повреждённом плече страшновато чернела клякса запёкшейся крови. Клейн одобрительно кивнул. Он выглядел теперь по-другому: развернулись плечи, глаза заблестели ярче.
— Вы хорошо справляетесь, — сказал он. — Думаю, осложнения исключены?
— Надеюсь, — ответил Смит и опять повернулся к Мареву. — Отдыхайте, капитан. Ваше выздоровление теперь вопрос времени и весьма короткого. Вам ещё больно, но недомогание пройдёт. Поспите, потом почувствуете заметное облегчение, и то, что давит теперь, совершенно исчезнет.
Валдис стиснул зубы, его тряс озноб, и Мария придвинулась ближе, чтобы согреть своим теплом. Лоэ посмотрел на капитана с сочувствием и недоумением. Он ещё не пришёл в себя после молниеносной «операции», в которой странным образом принял деятельное участие. Смит опять отступил в полумрак, словно уступая дорогу другим. Он единственный остался на ногах и ни разу не присел, словно запас его сил не имел предела.