Они все собрались там, под сводами, и оттуда глядели на него. Он пытался их узнать, но всё сильнее донимала усталость. Рассудок начал сдаваться. Мельтешение наверху завораживало, и вампир постепенно впал в оцепенение. Это финал, завершение жизни. Внутри прочно обосновался холод, Смит перестал чувствовать тело, даже боль, отступила или перетекла в обыденность, в мозг вползала пустота. Мир почти ушёл. Когда торжественно появились адепты в балахонах и масках, Смит не сразу понял, что что-то ещё происходит. Он попробовал сосредоточиться.
Обряд начался и очень насмешил бы Смита, не будь вампир так слаб. Христианские молитвы перемежались песнопениями и заклинаниями на древних языках, да и талисманы, взятые адептами на вооружение, оказались трогательно эклектичны. Смит смог оглядеться и понять, что людей мало. Они окружили жертвенник, но не заполнили зал. В мирные века безумцы плодятся меньше — решил Смит. Все заклинания их бессмысленны, но серебро обжигает грудь, сильное как в былые времена.
Потоки слов загипнотизировали, Смит напрягался, чтобы боль вернулась в тело и прочистила мозг, но старое средство перестало помогать. Вампир упорно боролся, а потом всё-таки провалился в бред, упал как в глубокую шахту, но сразу очнулся, когда настала тишина. Он сумел собраться, понимая, что это в последний раз.
Адепты расступились. Пошатываясь, поддерживаемый с двух сторон, к жертвеннику шёл Лоэ. Голова его, случалось, заваливалась набок, глаза зияли усталой пустотой.
Жалость пронзила Смита острее боли. Бедный Лоран. Несчастный, безвинный человек. Лоэ поставили прямо напротив и запели ещё пронзительнее и громче. Смит без помех смог наблюдать во что превратили его друга человека представители того же вида.
— Они всё равно тебя убьют, — сказал он. Прочие люди перестали существовать.
Лоэ поднял глаза. По щекам медленно катились слёзы.
— Я знаю, — ответил он тускло.
Смит подумал, что следовало всё же обратиться в полицию, но вслух ничего не сказал. Глупая, запоздалая, нездешняя мысль.
— Простишь меня? — еле слышно проговорил Лоэ. — Я тебя предал, Смит.
Вот что его беспокоило! Надо собраться и помочь. Он должен!
— Неправда! — сказал вампир. — Это ложь! Не позволяй себе умирать с чёрными мыслями в голове. Против нас использовали нечестное оружие, и обоих убивают одинаково гнусно.
Лицо Лоэ жалко скривилось, он прошептал:
— Слишком поздно, Смит. Меня сломали.
Вампир рванулся из оков так яростно, что адепты отпрянули от жертвенника, Лоэ не пошевелился. Он стоял, тяжело опираясь на камень, и бессильные слёзы текли из пусто глядевших глаз.
Боль ударила так сильно, что на время вампир ослеп и почти потерял контакт с реальностью. Когда пришёл в себя, адепты успокоились, придвинулись ближе. Вперёд выступил Бердет. Крупная рука, потянувшись, взяла нож, громко прозвучали начальные слова заклятья. Вампир узнал их, уже слышал прежде. Он съёжился в оковах. Последние минуты жизни. Ещё выговаривая заклинания, Бердет вложил серебряный нож в дрожащие ладони Лоэ и склонился над жертвенником.
Аккуратно, почти бережно пальцы адепта расстегнули пуговки рубашки, грудь вампира обнажилась. На белой коже остался отпечаток кинжала в виде тёмного пятна. Ожог. Бердет отступил, прочие сектанты тоже отодвинулись, оставив наедине палача и жертву.
— Убей его! — приказал Бердет.
Лоэ послушно поднял нож. Он держал оружие обеими руками, клинком вниз, но так неуверенно, что вряд ли способен был попасть с первого раза. Воцарилась тишина. Лоэ поднял нож выше, костяшки пальцев побелели. Он застыл, словно готовился замереть так навечно.
— Убей! — повторил Бердет.
Лоран содрогнулся всем телом, и приказ не выполнил. Слёзы ещё текли, возможно, он плохо видел вампира.
— Прекрати, Лоран!
Слова прозвучали тихо, но отчётливо. Смит тотчас узнал голос, хотя не понял, откуда он пришёл. Лоэ тоже узнал и неуверенно поднял голову.
— Они сказали, что я его спасаю…
— Всадив в сердце нож по самую рукоять? Выбор прост: Смит — твой друг, а эти люди — враги. Сопротивляйся!
— Тогда убей меня и избавь от выбора.
— Не могу, — спокойно прозвучало в ответ, — ведь я тоже твой друг.
Должно быть, бесконечные и бессмысленные заклинания сказались на психике и реакции адептов: они не сразу сообразили, что происходит неладное. Прошла минута, прежде чем люди начали беспокойно оглядываться, пытаясь понять, откуда идёт таинственный голос. Лучше и быстрее всех сориентировался Бердет. Страх упустить главную жертву его жизни перевесил прочие чувства. Он подскочил к Лоэ и попытался завладеть ножом, чтобы самому довершить начатое, но Лоэ крепче сжал рукоять и отшатнулся. В глубине души его упрямо тлело бунтарство, сейчас оно разгорелось от вспыхнувшей надежды. Лоран воспрял духом. Жив останется или умрёт, теперь он способен сражаться: ведь подоспела помощь, и с ней ожила надежда.
Двое боролись за обладание роковым оружием над распростёртым телом вампира. Несмотря на силу и воодушевление Бердета, Лоэ ухитрялся противостоять его натиску. Неожиданным рывком, приложив остаток сил, Лоран оттащил противника в сторону от жертвенника, и почти завладел раритетом, когда Бердет сменил тактику. Вместо того чтобы тянуть кинжал к себе, навалился на него всем весом.
Клинок вошёл в грудь как в масло: легко и беззвучно. Пальцы Лорана разжались, и Бердет, ухватив за рукоять, вырвал оружие из раны. Он повернулся к жертвеннику, но слишком поздно. Высокий парень весь в чёрном и в чёрной маске с автоматом в руках уже загородил вампира. Он проделал оружием короткое движение, и отброшенный ударом приклада Бердет свалился на пол, оглушённый, на время выбывший из игры. Ещё двое адептов кинулись на пришельца с разных сторон, но, действуя руками, ногами и прикладом, он с обоими разделался в один миг. Доказав таким образом, что заклинания в борьбе не главное, дал длинную очередь поверх голов.
— Сбей оковы! — взмолился Смит.
В возникшей сумятице лишь он заметил, как Лоэ медленно опустился к подножию жертвенника.
Пришелец в чёрном повернулся и освободил руки вампира от серебра. Адепты снова пошли в атаку и не дали завершить начатое. Впрочем, дальше Смит смог действовать сам. Оставшиеся кандалы лопнули от рывка, вампир соскользнул с жертвенника и склонился над раненым.
— Клейн! — прошептал Лоэ, на губах лопнули кровавые пузыри. — Густав пришёл выручить нас!..
— Ну, конечно, — сказал Смит.
— Ты простишь меня, правда?
Вампир зарычал и выпрямился, но Клейн, раздавая направо и налево образчики своего боевого мастерства, успел очистить помещение от врагов.
— Вас двоих опасно оставить без присмотра, — сказал он Смиту. — Почему так поздно позвали? Работа для профессионала, и вам следовало дождаться меня, прежде чем ввязываться в такое безнадёжное дело.
— Ты долго извлекал вентиляционную решётку.
— Заклинило, а места там было мало, но я развлекал вас разговорами, так что придержи претензии. Нужно спешить. Я пойду впереди. Наверху флаер.
— Возьми нож, — сказал Смит. — Только заверни его, держи подальше от меня и клинком вверх.
Клейн кивнул, оброненная кем-то из адептов маска послужила подходящей тряпкой, роковое оружие исчезло в складках ткани. Смит повернулся к раненому.
— Идём, Лоэ.
Знать бы, откуда берутся силы, но вампир смог взять Лорана на руки, поднять, и унести прочь.
Наружу выбрались беспрепятственно. В мрачных переходах обошлось без засады, но, едва выйдя из подвала, друзья поняли, почему. От флаера, оставленного Клейном у кромки воды, валил дым, иногда вырывались языки пламени.
— Вот что значит ввязаться в бой, пренебрегая должной подготовкой, — сказал Клейн.
Рядом просвистело несколько пуль, и друзья бросились под прикрытие береговых скал. Клейн выглянул на мгновение, ответил короткой очередью.
— Смит, вы можете летать. Улетайте и уносите Лоэ.
Смит покачал головой.
— Они выцедили из меня почти всю жизнь. Я утратил способность летать. И потом, Клейн, взгляните: солнце садится.