— Кто ты? – тихо спросила Демира, обессилено опускаясь на пол и глядя на выпрямившуюся перед ней фигуру в красном, лицо которой по-прежнему скрывали складки капюшона.
— Арий Конрад, — отчётливо прозвучал под сводами зала низкий, леденящий душу голос, — магистр Ордена Сов.
Арий Конрад! Имя, повергающее в трепет всё живое от Северной Киммерии до границы Океана!
Демира вскочила на ноги, выхватила из-за пояса оба своих стилета, но движение вызвало такую острую и пронзительную боль, что тьма ступила в голову, колени подкосились, и она рухнула без чувств на мраморный пол.
Холодное прикосновение выдернуло её из темноты забытья. Она вскинула руки, вцепилась в горло незримому врагу и сжала, вложив в них все оставшиеся силы. Но твёрдые, будто железные, пальцы перехватили её запястья, и у самого уха она услышала хриплый сдавленный голос:
— Опусти руки! Клянусь водами Стикса, я не причиню тебе вреда!
Демира ни разу не слышала, чтобы нарушали такую клятву, поэтому ослабила хватку, опустила тяжёлые руки.
Мутная пелена перед глазами постепенно растаяла, и близко перед собой она увидела лицо молодого мужчины – худощавое, скуластое, с забранными назад длинными светлыми, почти белыми волосами. Красивые густые каштановые брови не смягчали застывшего взгляда светло-серых, холодных и бесстрастных, точно оловянных, глаз. Эти глаза обитателя преисподней, не мигая, смотрели на Демиру, и она с трудом подавила в себе желание снова вцепиться колдуну в горло.
— Я не причиню тебе вреда, — повторил он тем же низким, душу леденящим голосом, — позволь мне закончить начатое.
Только сейчас Демира осознала, что лежит в той же каменной келье, и перед нею призрак из зала с колоннами, только красный плащ он снял. Высокий мужчина, одетый в штаны из мягкой чёрной кожи и плотно обтягивающую грудь рубаху из тонкой чёрной материи. Затейливый амулет из волчьих клыков, птичьих когтей и кроваво-красных рубинов качнулся на серебряной цепи, когда колдун склонился над Демирой.
«Позволь мне закончить начатое», - он менял повязку на ране в её левом боку, самой глубокой, болезненной и рваной – враги нарочно высекали зазубрины на наконечниках стрел. Под рубахой ничего надето не было, но колдун не смущался её наготы, полностью поглощённый своим делом.
— Не следовало вставать так рано, — хмуро проговорил он, — сильная кровопотеря окончательно ослабит тебя, да и рана может воспалиться.
Он смочил в медном тазу тёмные мясистые листья и приложил к ране. Демира невольно дёрнулась – в боку зажгло так, словно туда насыпали кайенского перца.
— Это остановит воспаление, — пояснил колдун, накладывая поверх листьев кусок чистого полотна.
Голова кружилась, звенело в ушах, но ей важно было знать, и она спросила:
— Почему ты помогаешь мне?
— А ты знаешь, сколько стоит твоя голова в Агропе? – вопросом на вопрос ответил колдун, и таким мрачным безразличием был наполнен его голос, что Демира не сразу поняла: шутит он или говорит серьёзно.
Она облизнула сухие губы и негромко сказала:
— За то, что к жизни вернул, не благодарю. Моя жизнь нечего не стоит. А за то, что от позора спас – до конца твоим должником буду.
— Долги уже оплачены, Демира, — возразил колдун, и воительницу почему-то не удивило, что он знает её имя.
— Когда? – спросила она.
Он окончил перевязку, опустил подол её рубахи и накрыл её голые ноги шкурой. Выпрямился во весь рост, статный, сильный, безразлично-надменный.
— Той зимой, в месяц вьюжень, — ответил спокойно.
— Я не знала тебя до этого часа, — уверила его Демира, — и прежде никогда не ступала в твои владения.
— То правда, — кивнул он, — это я вошёл на твою территорию.
И, читая недоумение в глазах гостьи, пояснил:
— Ты не добила тогда раненого волка, ты принесла его на руках в пещеру, ты зашила его рану, дала ему еды и воды. Ныне я плачу тебе свой долг, а ты ничего не должна мне.
— Волк? Волк – ты? – холодея, спросила Демира, вспоминая страшные сказки об оборотнях, что сказывал долгими зимними ночами седой и скрюченный прадед в её далёком детстве.
Колдун отвернул ворот своей чёрной рубахи, низко наклонился, и она увидела белый шрам у основания его шеи.
- Узнаешь свою работу? - вопрос прозвучал насмешкой.
Она не ответила. Арий Конрад выпрямился, и на долю мига воительница успела увидеть жёлтый волчий отблеск в его холодных серых глазах.
Оборотень! Зверь! Побратим нечистой силы! Липкий ужас придавил Демиру каменной плитой к ложу, кончики пальцев похолодели, лоб покрыла ледяная испарина.
— Я не причиню тебе вреда, дитя Солнца, — в третий раз повторил магистр, — когда ты почувствуешь в себе силы сесть на коня, ты покинешь мой дом. А теперь тебе нужно выпить это, — и он протянул девушке серебряный кубок с чем-то тёмным, издающим пряный аромат.
Демира настолько была раздавлена слабостью, болью и суеверным страхом, что не нашла в себе силы приподняться. Тогда магистр поднёс кубок к её губам, но она отстранила его руку.
Красиво очерченные брови Арий Конрада сошлись над переносицей, он запрокинул голову и коротко рассмеялся.
— Ты заставила волка есть со своей руки, и волк ел, чтобы выжить. Ныне ты будешь пить с руки волка, если хочешь жить, — холодно отчеканил он и, приподняв Демиру за плечи, опять поднёс к её губам кубок с зельем.
И когда она глотала горькое питьё, ей на мгновение показалось, что не белая костлявая рука держит кубок, а огромная волчья лапа с длинными, изогнутыми, чёрными когтями.
Воительница зажмурилась, мотнула головой, отгоняя наваждение, а когда вновь открыла глаза, рука, державшая серебряный кубок, была обыкновенной человеческой рукой с длинными тонкими пальцами, не костлявая совсем, разве бледная – и только.