Но, кроме этого, на краю зоны досягаемости сенсоров возникли новые варп-сигналы. Больше десятка, идущие в плотном строю, на самой грани допустимого разброса в точке Мандевилля.
Джучи протопал к хану по командной площадке.
— Они здесь?
Шибан кивнул, пытаясь рассчитать, сколько времени осталось, какова численность неприятеля, как лучше всего использовать наличные силы. Ошибки становились все непозволительнее, сроки реагирования врагов — все короче, интервалы для операций — все уже.
— Это пока еще мой корабль… — дрожащим голосом произнесла Кульба.
Обернувшись, хан увидел, что женщина стоит прямо и строптиво, хотя подбородок ее слегка дрожит, а по щеке сползает капля пота. Она не выхватила оружие, но сжала обтянутые перчатками кулаки и заслонила от Шибана капитанский трон.
В поведении Кульбы просматривалось нечто благородное. В детстве, на Чогорисе, когда Шибана звали Таму, а границами его мира были небо и земля под ним, мальчика всегда восхищали непокорные.
Разрывной снаряд поразил женщину в грудь еще до того, как она осознала, что хан вскинул болтер. Кульба с влажным шлепком ударилась о спинку трона и сползла на пол, раскинув руки. Шибан уже шагал вперед, не обращая внимания на лужу крови, что расплывалась у основания сиденья.
— Захватите навигаторов, — приказал он, примагнитив оружие к бедру и переключившись на канал арбана. — И позаботьтесь о двигателях, как было приказано.
Сквозь трескучие помехи хан принял комм-импульс с новыми данными. К конвою приближались боевые корабли Детей Императора, как всегда, в идеальном строю — и многочисленные. Значит, Шибана ждет именно такая проверка, которую обещал ему Есугэй.
— Тогда дадим им бой, — скомандовал хан, зная, что каждый воин его братства во всех смыслах готов к битве. — Обильно пустим им кровь, ибо они — клятвопреступники, губители мечты!
Снова включив энергетическое поле гуань дао, Шибан ощутил, как внутри него вздымается свирепое, жгучее предвкушение смертоубийства. Теперь воин испытывал подобное лишь в схватках с бывшими братьями.
— За Хана! — выдохнул он. — За Императора!
Противники ждали сражения. Если они и предполагали, что Врата Калия беззащитны, а оборонявшие их войска переброшены для отражения диверсионных рейдов к «Мемносу» и еще девяти удаленным точкам, то ничем не выдали этого.
На главном направлении атаку возглавляло «Копье небес», линкор типа «Диктатус» — один из основных боевых кораблей Белых Шрамов и ветеран десятка крупных баталий, состоявшихся с тех пор, как легион узнал о резне на Исстване. Борта его больше не блистали незапятнанной слоновой костью, их края не пылали чистейшим кровавым багрянцем. Старые плазменные ожоги пересекали обугленные планшири, на поспешно установленных заплатах виднелись следы новых попаданий. Сопла двигателей почернели от непрерывных ускорений, мостик был обезображен коричневым налетом в том месте, где в него пришелся лэнсовый залп. Нетронутой осталась лишь громадная бронированная эмблема на верхнем перекрытии, несущая герб легиона — разряд молнии, возмездие небес. Ее восстанавливали после каждой битвы, выкладывали редчайшим золотом и озаряли прожекторами, объявляя, что здесь нет места уловкам, попыткам проскользнуть незаметно или иначе оскорбить воинскую честь.
Мы — Пятый легион. Мы — орду Джагатая, Белые Шрамы Чогориса.
Мы верны клятве.
За четыре года безжалостных сражений под сенью этого знака погибли миллионы людей. В глазах каждого из них перед смертью отразились золотистый и алый цвета небес. Когда-то они сверкали несдержанным весельем, редким символом свободы в границах имперского колосса, основанного на послушании. Теперь же герб сиял яростью и беспощадностью, что горели в душах забытых варваров, некогда вытравлявших его на камне, стали и шкурах.
За «Копьем небес» возникло еще семь боевых кораблей: «Намаан», «Хаманог», «Родство», «Целестинец», «Стрела судьбы», «Умаал», «Цо-Ама». Все они, линейные крейсеры Легионес Астартес различных типов, были серьезно перестроены, изменены, повреждены, залатаны. По нынешним характеристикам звездолеты почти не соответствовали изначальной марсианской классификации. «Умаал» когда-то звался «Неуступчивым», кораблем прорыва Гвардии Смерти. «Целестинец», который не поменял имени, принадлежал Несущим Слово и входил в группировку приведения к Согласию. Корпуса этих космолетов покрывал тонкий слой белой краски, нанесенной поверх символики прежних хозяев. Остальные всегда принадлежали Пятому легиону.
Семь кораблей плотным строем, с «Копьем небес» в середине, на полном ходу приближались к Ожерелью, поблескивая щитами. Звездолеты эскорта — эсминцы, артиллерийские фрегаты, ракетоносцы — веером расходились с траектории атаки, жертвуя безопасностью ради стремительности. Они четко исполняли каждый маневр на высокой скорости, явно планируя обрушить на цели максимально мощный залп, прежде чем враг сумеет дать отпор.
Четыре года назад подобная тактика позволила нанести тяжкий урон наступающим армиям магистра войны. Изменники, которые привыкли к редким уколам выхолощенных легионов, разбитых на Исстване, не сразу нашли противоядие от более организованных контрударов Хана. Особенно сильно досталось Гвардии Смерти, флотоводцы которой намного уступали в таланте воинам Джагатая, но все они — искатели острых ощущений Фулгрима, замкнутые инженеры Пертурабо, мрачные вояки Мортариона, даже сами Сыны Хоруса — жестоко пострадали в боях.
Но это было четыре года назад. Любой легион способен меняться, а его командиры наделены несравненной остротой ума и полководческим даром. Гвардейцы Смерти, пересмотрев стратегию пустотных боев, встречали диких налетчиков Хана залпами бессчетных орудий. Железные Воины, оснастив корабли поразительно прочной броней, обращали вражеские флотилии в горы обожженного плазмой шлака. Сыны Хоруса, действуя в обычной манере, отвечали на атаки с такой сосредоточенной жестокостью и неотвратимой мстительностью, что былое взаимопонимание и приязнь между двумя легионами после череды обоюдных зверств переросли в отвращение и кровную вражду.
Дети Императора учились столь же быстро. С позиций вокруг Калия они распознали чогорийский маневр «ложная пика». Воинам Фулгрима было известно, что «Копье небес» и его эскорты не так сильны, как желают показать, но фрегаты и эсминцы в незначительных с виду эскадрах вооружены гораздо мощнее, чем по изначальному проекту. Кемосцы понимали, что будут разгромлены, если встретят равными силами лобовую атаку основных кораблей. Им следовало отразить удар всей неприятельской флотилии — на той же скорости, аналогично рассредоточив строй.
Так они и поступили. «Гордое сердце», флагман тактической группы, равный по тоннажу и происхождению «Копью небес», выплыл из тени громадной крепости в сопровождении крейсеров «Неумолимое величие», «Чрезмерный», «Бесконечное разнообразие» и «Орлиный». Эти тяжелые космолеты уступали в численности соединению Пятого легиона, которое надвигалось на них, но Детей Императора поддерживали оборонительные батареи Ожерелья и Замкового Камня. Орудия дали залп с неподвижных позиций, сферу битвы расчертили светящиеся следы бронебойных снарядов. Сквозь эту яркую паутину промчались эскортные корабли Третьего легиона с двигателями, настроенными для стремительных атакующих маневров.
На протяжении вздоха пустота между двумя армадами оставалась целой — иссеченной трассами боеголовок, безмолвной, как могила, пронзенной носами звездолетов, но еще нетронутой. Дальнобойные пушки открыли огонь, матросы в генераторных подключили последние кабели питания щитов к великанским прометиевым контурам, пилоты на мостиках еще раз проверили расчеты дистанции, объема, массы и скорости.
Затем флоты сошлись.
Снаряды врезались в адамантиевые листы, лазерные разряды исполосовали бездну, десантные катера пробили корпуса, лэнс-лучи с шипением настигли цели. Смялись переборки, лопнули плазмопроводы, разбилось бронестекло, продольные бимсы содрогнулись от ударов, поперечные распорки согнулись. В пустоте распустились громадные огненные цветки, которые тут же пронзили ослепительно яркие световые копья. Стены Замкового Камня окрасились алым, изгоняя вечный сумрак космоса, и крепость изрыгнула мощь запертых в ней солнц.