– Ты будешь со мной, как я и обещал.
– Я не останусь позади, – в словах явственно слышалось долго сдерживаемая подозрительность. – Я не меньше твоего жажду увидеть нашего Отца на коленях. Я бы даже сказал больше, если все брать в расчет.
– И когда Дворец запылает, ты будешь подле меня.
– Тогда почему отправляешь меня против Хана?
– Потому что я могу доверять тебе, – раздраженно произнес Гор. – Ты что, этого не видишь? Ты в каждом намеке выискиваешь неуважение, ожидая, что тебя обманут, и все же ты, мой ревнивый брат, единственный, кто у меня остался.
Магистр войны громко и горько рассмеялся.
– Посмотри на итоги моего восстания. Ангрон свел себя с ума, я не могу дать ему самое простое задание. Пертурабо, ох этот Пертурабо. Дикари Хана без проблем разберутся с его траншеями. И у Шрамов нет крепостей, которые он мог бы разрушить. От Альфария нет новостей, он запутался в собственных ловушках. Список все меньше.
Мортарион внимательно слушал. В грязных системах его доспеха что-то циркулировало и булькало.
– Я пришел к тебе, – тихо произнес Гор, – потому что у меня нет никого другого. Хан все так же угрожает с фланга, его Легион цел, а ярость ничуть не уменьшилась. Он окружен штормами, но найдет способ прорваться. Его нельзя оставлять в живых, и ты это знаешь. Как только Джагатай будет уничтожен, преград больше не останется.
Гор навис над сутулым братом и схватил его за шею когтями.
– А потом, – прошептал он, подтянув к себе грубое лицо Мортариона, – в авангарде пойдем мы вдвоем. Ты сохранил свой Легион чистым и не разочаруешься. Мы подошли к развязке.
Мортариона никогда не оставляла подозрительность. Его глаза мигнули, сухая кожа губ дернулась.
– Вы с Джагатаем были настоящими братьями, – сказал он. – Близкими, словно смешанная кровь.
– Все мы были братьями. Не думай, что я буду жалеть еще об одной смерти.
– А может дело в том, что ты не делаешь этого, потому что не можешь.
Гор ответил не сразу.
– Ты и в самом деле так думаешь?
– А ты не задумывался об этом?
Магистр войны не ответил. Он отпустил Мортарион и отошел.
– Не думаю, что есть такое живое существо, которое я сейчас не смог бы убить. Не после того, как увидел… что ждет.
Он обеспокоенно и не так уверенно посмотрел на генетического брата.
– Когда настанет этот момент, когда Он будет в моих руках, я не стану колебаться. По крайней мере, в этом я уверен.
Мортарион слушал, тяжело дыша. Даже после всего случившегося, от мыслей о финальной точке предпринятого замысла было не по себе. У всех них была кровь на руках, целые реки крови, но убийство смертных – это одно. А вот предание смерти живого бога, каким бы лживым и отвратительным он ни был, совсем другое.
– Меня нельзя отвлечь от Терры, – продолжил Гор. – Ты и представить не можешь, какое это бремя. Даже когда мы переносим один мир в другой, а древние отвечают на мой призыв, словно побитые собаки, все еще остаются старые солдатские проклятья – снаряжение, книги учетов, планы. Я не могу отвлекаться. Каждый потраченный впустую день сужает окно возможностей.
Мортарион продолжал слушать.
– На данный момент мы добрались до внутренних колец железа, – сказал Гор. – Первых укреплений Дорна на сотне миров. Каждое из них будет сражаться до последнего вздоха. Даже с Пертурабо, даже со мной, победы будут отнюдь не легкими.
Магистр войны пристально посмотрел на своего бледного братца.
– Поэтому мне нужно, чтобы Хан был уничтожен.
– У него свой Легион, у меня – свой. Это тоже будет нелегкая победа.
– Ты будешь не один. На него уже охотится Эйдолон. Ты присоединишься к нему.
Мортарион зло рассмеялся.
– А, теперь я понимаю, чем это привлекает тебя – я и это… существо. Возможно, ты все-таки не утратил все свое чувство юмора.
Гор не улыбнулся.
- Фабий сделал его смертоносным.
– Да, да, все мы – смертоносны. – Мортарион снова закашлял и неловко перенес вес. – Так Эйдолон знает, где собирается Пятый Легион?
– Он взял их след.
– Так это все еще охота.
– А чем еще она может быть?
Мортарион мрачно улыбнулся.
– Верно.
Он вздохнул и рассеянно сжал кулак. Крупные вмятины и зарубки на доспехе, полученные среди хрустальной пыли Просперо, не удалили. Они были отметинами незавершенного боя. На открытой верхней части лица Мортариона вспыхнуло нечто похожее на пыл. Стремление закончить начатое.