Дьюар легонько тронул бока коня пятками, пуская его шагом — Шиморк остался стоять на месте. Еще не понимая, в чем дело, Дьюар нажал сильнее — жеребец лишь переступил ногами, но не сдвинулся вперед ни на шаг.
— Но, пошел! — прикрикнул эльф, высматривая на дороге то, что могло смутить животное.
Конь повернул голову, покосился темным глазом на своего наездника. Впервые Дьюар видел подобное выражение на лошадиной морде, но мог бы поклясться, что это была самая настоящая ухмылка. Стоило ему вынуть одну ногу из стремени, чтобы спешиться, как Шиморк сейчас же взял с места в галоп.
Крик застрял в горле, и эльф им чуть не поперхнулся. Потеряв опору и равновесие, он едва не вывалился из седла, только чудом успев схватиться за поводья. А Шиморк, почувствовав, как неуверенно держится всадник, еще прибавил в скорости. Он мчался теперь в самом деле оправдывая собственное имя — ветер так и свистел в ушах, спутанная грива лезла эльфу в лицо, не давая рассмотреть дорогу, только мягко двигающиеся под шкурой мускулы.
Конь не смог бы бежать в таком темпе долгое время, и Дьюар все ждал, что он замедлится, но вместо этого слабели лишь пальцы, стиснутые на луке седла и поводе. Никакая магия не могла бы помочь сейчас усидеть на спине взбесившегося коня, а Шиморк как будто тоже это понимал. Он бежал, не глядя на дорогу, всеми силами стараясь скинуть назойливого седока, что ему почти удалось на крутом повороте. Дьюар уже во второй раз чуть не свалился, а каменистая дорога вряд ли встретила бы его радушно. С большим трудом выровнявшись в седле, эльф, наконец, получил возможность осмотреться и тут же заметил впереди шаткую железную ограду. Гораздо быстрее, чем рассчитывал, Дьюар все же добрался до кладбища, вот только его конь, казалось, не замечал препятствия на пути. Дьюар так же тщетно натягивал поводья, как до того понукал Шиморка сдвинуться с места: тот сердито всхрапывал и продолжал мчать во весь опор.
— Стой же, тупой кусок мяса!!!
Бесполезно. Дьюар не успел и оглянуться, а конь уже перемахнул ограду удивительным прыжком, совершенно не обращая внимания на крепко прижавшегося к его шее всадника, который, как ему самому казалось, даже дышать перестал. И только там, среди молчаливых могил Шиморк, наконец, остановился, лениво помахивая растрепанным хвостом.
Еще никогда Дьюар не участвовал в подобных скачках. Его мутило так, будто он наглотался болотной синявки, а руки и ноги не просто дрожали — они вовсе перестали слушаться. Едва перевалившись через седло, эльф мешком шмякнулся на пожухлую траву, где его тут же начало рвать под самое что ни на есть насмешливое пофыркивание со стороны наглого коня.
— Тебе это просто так не сойдет, — мрачно пообещал Дьюар, поднимаясь с колен.
Конь покосился, словно хотел ответить что-то вроде «это мы еще посмотрим», и принялся мирно щипать жесткую кладбищенскую траву.
Осматриваясь, Дьюар подметил, что место это выглядело еще более заброшенно, чем он ожидал. Все дорожки между могилами поросли бурьяном, холмики захоронений едва выделялись среди густых зарослей, надгробные камни пестрели мхом, заполняющим трещины и выбоины. Только у самой окраины, рядом с запертыми воротами, чернела свежая земля поверх нескольких могил, выкопанных, как видно, совсем недавно. Над ними некромант и остановился, внимательно изучая следы, еще не замытые дождями. Вмятины от тяжелых сапог гробовщика, по совместительству присматривающего за кладбищем, и двух его помощников заметны были издалека. Пара небольших, в противовес первым, оставивших лишь легкий отпечаток, туфель наверняка принадлежала кому-то из скорбящих родственников, единственному из них, посмевшему ступить на оскверненную землю, а вот босые ступни… След их оказался совсем свежим, словно только что оставленным, и вел он не иначе, как из глубины самого кладбища.
— Все-таки гуль, — заключил некромант, склоняясь над глубоким отпечатком, в середине которого копошился упавший на спину жук.
Духи не ходят по земле, а простые мародеры, раскапывающие гробницы, носят обувь. Лишь тело, поднятое из земли чужим проклятием и гонимое вечным голодом, подходило под сложившееся описание.
— Неужели ты настолько голоден, что выполз из своей норы средь бела дня, пока я тебя не спугнул? — вслух размышлял Дьюар, по отпечаткам ног стараясь представить размер твари. Выходило, что гуль не слишком-то и большой, но наверняка озлобленный от голода. Бедняге не повезло возродиться на столь заброшенном кладбище, где свежие тела появлялись раз в месяц. Одни голые кости — скудный рацион даже для падальщика.
— И что только подняло тебя самого? Ненависть обиженных родственников или нечто пострашнее?.. — продолжал бормотать эльф, пробираясь вперед сквозь кусты чертополоха. Стоять посреди открытого места ему показалось рискованным, а уже привычный разговор с самим собой приносил некоторое успокоение. Когда долгое время скитаешься по миру в одиночку, приобретешь и не такие странности.
Следы вели вглубь кладбища, петляли между низкими холмиками, тянулись нестройной цепочкой через заросли. Попавшаяся на пути раскопанная могила, уже несвежая, с торчащими обломками досок, только уверила, что направление правильное, и возле нее некромант задержался, на всякий случай готовясь к встрече с умертвием прямо сейчас. В ладонь легко скользнула костяная рукоять, всегда теплая на ощупь, и вместе с прикосновением к ней неизменно пришла уверенность в своих силах. Ритуальный кинжал сам по себе словно оживал, предчувствуя жертвенную кровь, которую вскоре впитает лезвие, древние руны слабо засветились на нем. Еще пара шагов. Эльф и сам теперь чувствовал, что тварь где-то близко, хотя рассмотреть ее среди густых кустов пока не удавалось.
Кончик лезвия коснулся раскрытой ладони. Дьюар мог бы нарисовать рунный круг, призвать духов и поймать тварь в ловушку, как собирался, направляясь сюда, но планы рушились на глазах: раз гуль не спит днем, как ему положено, то и времени на подготовку у некроманта нет.
Из-под острия показалась алая капля, коснулась рун и как будто впиталась в них. Словно земля живительную влагу, ритуальный кинжал поглощал кровь своего хозяина.
— Ловцы блудных душ, явитесь ко мне, — негромко позвал Дьюар. Ладонь обожгло, как кипятком плеснули, и он еще с непривычки едва не выпустил нить чар. Но духи уже пришли.
Серые тени беззвучно возникли на краю тропы. Одна, две, три…
Вокруг резко сделалось холоднее. По воле некроманта духи собрались ближе. И вовремя: гуль как раз почуял живое, а чувство самосохранения недолго боролось в нем с голодом.
Согнутая — словно горбатая — фигура вынырнула из-за плиты надгробия. Принюхалась, шумно втягивая воздух. Повернулась в сторону некроманта и резво зашлепала по грязи, чуть припадая на левую ногу.
На одутловатом человеческом лице поблескивали ничего не видящие глаза, но добычу оно чуяло превосходно. Дьюар даже порадовался, что недавно его уже вывернуло, потому что вонь гнилого мяса распространялась от твари на добрых пятнадцать шагов, а выглядел гуль более чем несвеже, даже остатки некогда белой одежды почти истлели.
Дьюар не решался повернуться к существу спиной, а оно при всей своей неуклюжести двигалось быстро и ни на шаг не отклонялось в сторону от цели: он ощущал запах свежей, живой крови, и все остальное в окружающем мире перестало для него существовать. На миг молодому некроманту сделалось не по себе.
Призванные духи встали между ними.
— Развейте то, что управляет этой тварью, — велел им Дьюар.
Громко, почти крича, хотя в этом и не было нужды. Духи слушались веления его разума, точно так, как учил мастер, и без промедления окружили скрюченную фигуру гуля. Чья-то ненависть, будто невидимая, крепкая сеть опутавшая мертвое тело, начала расползаться в клочья — духи пожирали ее.