Для начала там точно упоминался Мерфал и кровавые жертвоприношения богу смерти. Эта часть совпадала с ритуалом культистов. Тогда неофит тоже собирался убить девочку ради обретения могущества.
А вот обмен души на некие силы скорее походил на элемент фольклора, ведь каждому известно, что жить без души невозможно. Хотя… Некромант… Повелитель смерти…
Никаниэль задумался.
Какое-то зерно правды могло содержаться и в этих строках.
Что там еще?
Много красивых, витиеватых слов и оборотов, не несущих в себе никакого смысла, но которые так любят барды и другие сказители. Хотя чего еще хотеть от баллады? Это же не историческая хроника, в конце концов.
Судя по всему, самое интересное только начиналось. Как там?.. «Я больше не нуждался в сне и…» Нужна рифма на «склепе». Небе? Сцепе? Хлебе? Репе? Щепе?
Ник остановился и задумчиво потер подбородок.
Лесостепи?
Благолепье?
Толстом стебле?
Сладостном вертепе?
Нет. Это уже скорей про Малема.
Принц тяжело вздохнул, осознавая всю тщетность подобного рифмоплетства.
— Р’хал авьех! — непроизвольно сорвалось с губ эльфа.
Осознав, что только что в очередной раз произнес, Никаниэль тут же схватился за рукоять меча готовый сражаться с порождением бездны. Но ничего так и не произошло. Лишь испуганно отскочила в строну, проходившая мимо женщина с плетеной корзиной в руках.
Точно. Он же не напитал силой магическое плетение. Но даже без этого не стоит произносить подобное вслух. Не хватало еще, чтобы услышал какой-нибудь случайно оказавшийся неподалеку священник. Хорошо хоть демон не явился.
Эльф пообещал себе в ближайшие дни выбрать время и потренироваться с неожиданно приобретенным умением. Не похоже чтобы оно каким-либо образом могло помочь воскресить Элельен, но, в любом случае, стало бы хорошим подспорьем в мире людей. Особенно научись Ник им нормально пользоваться.
Убедившись, что никакой монстр пока что не планирует им пообедать, Никаниэль осмотрелся и с сожалением осознал, что совершенно не представляет где оказался. По его прикидкам, «Старый Сундук» должен был оказаться где-то неподалеку, но принц не видел вокруг ни одного знакомого здания.
Клятая Тика!
Если в этом городе вдруг случится вторжение демонов, то все чудовища заблудятся к кфхановой бабушке и умрут от голода. Без крови, без слез, без жертв. Только зловонные лужи полопавшихся тварей.
Которые, кстати, скорей всего, никто и не заметит.
Ник попытался оттереть с ботинка очередную порцию нечистот из ближайшей ямы, с теплотой вспоминая чистые улочки Бьюнилирина.
Так и не вернув обуви первозданную чистоту, эльф хотел уже было поискать кого-нибудь, кто смог бы отвести его к нужному постоялому двору, пусть даже тот окажется за углом, как его взгляд зацепился за каменное строение стоявшее как будто бы особняком среди прочих.
Два этажа, выцветшие обшарпанные кирпичные блоки, отполированная дождями чешуя красной черепицы, забранные решеткой окна — на первый взгляд ничего необычного. Но, в то в то же время, здание выглядело гораздо более ухоженным, чем большинство соседних.
К тому же сбоку красовалась механическими часами трехэтажная башня. И хоть подобные хронометры изобрели уже довольно давно, повсеместного распространения они так и не получили, как минимум из сложности изготовления и чрезмерной хрупкости. Только очень влиятельная организация могла позволить себе подобную роскошь.
Перед принцем стоял храм.
Конечно же он определил это не по часам и не по черепице — над аркой главного входа располагались орнаменты и другие религиозные символы сразу нескольких богов. Святилище оказалось значительно меньше, чем даже во временной столице Теофана, но в Городе Теней удивительным стал сам факт его присутствия.
Нет, Никаниэль ни в коем случае не планировал повторить бессмысленную процедуру «исцеления» раненной руки. Одного раза вполне достаточно. Настало время заглянуть к попечителю сиротского приюта. Потому что ничем иным небольшая пристройка с другой стороны от главного здания больше быть не могла.
Не то чтобы эльф наделся вернуть украденные монеты или как-то наказать воришку, но уязвленное чувство гордости требовало хоть какой-то справедливости. Однако, стоило зайти внутрь, как все мысли о правосудии смыло отрезвляющей волной открывшейся реальности.
Лучи солнца, ворвавшиеся в помещение с приходом Ника, стали единственным источником света в помещении. Крохотные окна под самым потолком не справлялись даже с вентиляцией. Воздух в приюте стоял тяжелый, кислый и затхлый. Даже смрад тикийских улиц, давно моливших о дожде, казался благоуханием весеннего луга по сравнению с удушливым сумраком пристройки.