- Вон там, - сказал Женя, - стоит летающий корабль. Идемте, мира Ель, - я покажу его Вам.
- Летающий... - сказала Еленка, улыбаясь, - я еще плавающих не видела... Стол брать будешь?
- Завтра, все - завтра, мира Ель! Пришелец сунул руки в карманы и, весело мотнув головой в сторону тропы, двинулся к лесу.
- Ж-женя, - сказала Еленка, вприпрыжку догоняя пришельца, - ты зря хохочеш-шь, веселишься... Я знаю... У тебя умер отец?
Пришелец вздохнул, грустно улыбнулся.
- Вы опять правы, фея лютиков и стрекоз, - у нас на корабле беда. Но что же мне прикажете, целыми днями плакать? Или искать местных волшебниц и, рыдая на их твердом плечике, просить помощи? - Пришелец показал пальцем на плечо Еленки.
- Женя, - спросила девчонка, - вы - солдат?
Пришелец задумался.
- Должно быть, да. Я, мира Ель, - солдат Космоса.
- Тогда понятно, почему вы не плачете, - сказала девчонка. - Солдат не плачет.
Еленка встала на колени перед пеньком и протянула греющейся ящерице кустик земляники. Ящерица опустила змеиное веко и вытянула вперед зубастую нижнюю челюсть.
- За что вы так цените вояк? - Женя, согнувшись, искал землянику: если вдруг зверю покажется мало.
Еленка нахмурилась. Она сорвала ящеркин хвост и резко встала. Тополь шумел за спиной пришельца. Женя глупо и радостно улыбался.
- Я - солдат, - жестко сказала девчонка. - Не веришь?
Над землей блеснул поющий солнечный зайчик. Тело девчонки согнулось смуглым кузнечиком, исчезло. "Нога - в цзюй-цуэ, колено, пах..." - считал пришелец. Теплый ветер подкинул подбородок. Пришелец опустил глаза. На напряженной коричневой подошве висела приклеившаяся раздавленная ягода земляники. Над хворостиной ноги чернели окна глаз и две руки в неполном треугольнике. "Если мяукну, - отметил пришелец, - получу в висок на сладкое... Что-то вроде нашего "богомола"... Матка бозка, какая она гибкая!.." Он качнулся: ноги девчонки застыли чуть отклоненной струной. Женя улыбнулся: не ребенок, а взведенная машинка для убийства.
Еленка опустила ногу.
- Ты мог защититься, - сказала она, - ты мог убить меня. Я знаю. Почему ты этого не сделал?
Женя повернулся к тополю. Узкое лезвие вонзилось в кору сантиметров на пять. Женя подержал прохладную рукоятку, затем выдернул нож и перебросил хозяйке. Та ловко вогнала лезвие в ножны.
- Потому что я люблю Вас, мира Ель. Девчонка подобрала куртку и подошла к пришельцу.
- Должно быть, я тоже тебя люблю. Мне было неприятно тебя убивать. Женя развел руками.
- А его я ненавиж-жу, - девчонка кивнула на тополь. - Оно - предатель. - И снова вспыхнул солнечный зайчик. Брызнула бесцветная тополиная кровь.
Еленка сплюнула. Она подошла к стволу и провела ножом глубокую борозду. Потом еще одну. Потом еще. Взгляд девчонки замерз. Она прикоснулась зубами к рассеченному стволу, сладостно вцепилась в зеленую мякоть. То ли шип, то ли визг вырвался из ее горла.
- Елочка! - испуганно сказал пришелец. Девчонка обернулась, зрачки у нее были мутные, губа приподнята в оскале.
- Ты хотела меня испугать? - спросил пришелец.
- Женя, ты - совсем глупый. Разве солдат кого-нибудь пугает? - сказала девчонка. - У меня с этим деревом старые счеты. - Кончики губ у нее опустились, верхняя губа приподнялась, обнажив широкие зубы. Глаза прищурились. Вся поза заострилась в мрачной ненависти. Когда я была маленькая... да, сразу после той холодной эпохи, пафликяне... пааки!.. осадили столицу, и здесь, в лесу, нашли мою мать. Они хотели, чтобы отец сдал им город, но отец отказался. Тогда пафликяне собрали всех пленных и напоили их вином с ядом, который убивал через день. Они привязали мою маму к этому дереву и стали пытать на глазах у пленных... Они пытали МОЮ МАМУ! Они жгли ее раскаленными ножами! За что?! Она ж-же никогда не была солдатом! Она НАМ А!.. - Еленка стерла с губ пену. - После каждой новой пытки они приводили одного пленного к воротам Столицы. Того впускали. Пленник приходил, говорил, умирал, а у отца седели волосы. Он грыз кончик ножа, чтобы не лишиться ума, а потом приходил ко мне в комнату, гладил по голове, говорил, что мама вот-вот придет, и я видела, как по губам у него текла кровь, и ничего не понимала... глупая была... Женя молчал.
- Потом пафликяне убили мою маму, - сказала девчонка. - Мама родилась в лесу. Лес был ее покровителем, а это дерево не сделало ничего, чтобы спасти маму... Оно - предатель.
Снова нож с визгом вошел в кору. Еленка постояла на коленях, встала, подошла к дереву. Выдернула нож и повернулась к пришельцу.
- Папа говорит, - сказала она, - что предателей нельзя казнить. Они должны жить и всю жизнь мучиться, а потом сдохнуть от страха... Корабль там?
Девчонка, махнув рукой на солнце, пошла вперед.
- Это жестоко, - сказал Женя, - хотя, может, и справедливо.
Еленка молчала и внимательно посматривала на пришельца.
- Женя, вы же - солдат, - сказала Еленка, - а солдаты созданы, чтобы убивать.
- Нет, - сказал Женя. - Это неправда. Я...
- А что бы вы сделали с теми, кто убил вашу маму?
Женя замолчал. Он слышал дыхание ждущей ответа девчонки. Слышал хрип деревьев в лесу, шорох травы у ног. Нужен был ответ на вопрос маленькой принцессы из ласкового леса.
- Я убил бы их, - сказал он.
- Да, - сказала Еленка.
Солнце заволокло тучами, погасли на тропинках солнечные плетеные пятна. Недовольные ящерицы исчезли с холодных пней. На дорогу закапали длинные тягучие слюни широколистного ореха.
Женя замедлил шаг. Он провел рукой по нечесаным волосам и остановился возле небольшой желтой плиты. Над ней возвышался белый обелиск с неправильной многолучевой звездой на шпиле.
- Это могила? - спросила Еленка.
- Да, - сказал пришелец. - Это могила Дэйва Байрона, моего друга.
- Он тоже был солдатом?
- Если это Вам так важно, мира Ель, то Дэйв был настоящим солдатом. Когда ему пришлось выбирать, он, не раздумывая долго, выбрал себя... И вот мы живем, а он...
Девчонка встала на колени, торжественно поцеловала пластик обелиска и прошептала, почти коснувшись щекой белой плиты: "Теперь ты счастлив, ты сделал свое дело, все, что мог, ты подарил нам, и мы никогда не сможем забыть тебя!" Она встала и, выдернув из волос фиеру, положила ее на плиту.
- Я не знаю, что покровительствовало твоему другу... - сказала Еленка, поворачиваясь к пришельцу, и замолкла: в уголках жениных глаз набухли слезы. Они, конечно, не упали бы, ведь Женя - солдат, но они - были!
- Вы что... - зловеще сказала девчонка. - Вам что, смерти захотелось?. Солдат не плачет, слышите, солдат плачет только перед смертью!..
- Я не плачу, мира Ель, - сказал Женя. Он тряхнул головой. - Я злюсь.
Еленка сделала настороженный полукруг около пришельца.
- Нет, вы - ненастоящий солдат, - сказала она. - Вас убьют, потому что вы не умеете убивать. Кому-нибудь понравятся ваши штаны, ваша белая кожа, и вас убьют. Штаны будут носить, а кожу подстелют собаке... Но почему так? И почему, раз вы не мож-жете, то вас все равно убьют?.. Пааки! Ты угадывал мои движения, ты лжешь! Лжешь! Ты можешь убивать!..
- Нет, - мрачно сказал Женя.
- Но почему? - Черный взгляд еленкиных глаз ждал ответа.
"Господи!"- взмолился пришелец.
- Но ведь люди... им это не нужно... Они не хотят убивать, они не умеют...
- Я умею, - сказала Еленка, - я хочу. Он умел. - Она ткнула пальцем в портрет Байрона. - Он убил себя.
- Дэйв спасал нас, - безнадежно сказал Женя.
Еленка стояла, расставив ноги, и смотрела на улыбающегося Байрона. Она нервно покусала нижнюю губу.
- Что ты хочешь от меня? - устало спросил пришелец.
Еленка вздохнула и, ежась под курткой, пошла прочь.
- Мира Ель, куда Вы? - крикнул Женя. - Елочка, куда же ты? Елочка!
Девчонка уходила по лесной тропе в сторону эниесзы. "Е-о-ло-о-очка-а!" - донеслось из леса.