Небо — это свет и мрак, холод и жар; это порядок времени.
Земля — это далекое и близкое, неровное и ровное, широкое и узкое, смерть и жизнь.
Полководец — это ум, беспристрастность, гуманность, мужество, строгость.
Закон — это воинский строй, командование, снабжение.
Нет полководца, который не слыхал бы об этих пяти явлениях, но побеждает тот, кто усвоил их; тот же, кто не усвоил, не побеждает…
Еленка зевнула. Под зажмуренными веками вспыхнул блик белого охотничьего костюма… Палач–недоумок разорвал одежду чеканщицы. Толпа радостно взревела. Воровка закричала. Снова взвыла толпа…
Еленка подняла голову, потерла припухшие со сна глаза. За окном густели сумерки. В окнах соседнего дома отражалось выпуклое море и кривые пляшущие языки костра.
Хриплый надрывный крик порвал мерный шум морского прибоя. Еленка вскочила. Внизу, на площади Побережья, замерли люди. Возле помоста полыхал великанский костер, облизывая кончиками раздвоенных языков капитель одинокой полуразрушенной колонны. И снова крик. Кричала женщина. Толпа вскинула вверх руки и опять заорала. В ее голосе звучали радость и злорадство.
Мира Ель пригляделась к помосту. Ей стало плохо, в сердце вонзился тупой кинжал. Она повернулась и сделала два шага к выходу… В дверях стоял друг–телохранитель. Он переложил копье в правую руку и наклонил вперед, в сторону Еленки. Мира Ель лунатично махнула рукой. Солдат покачал головой. Губы девушки что–то слабо шепнули. Крик…
Еленка повернулась к окну.
В кольцах на помосте умирала Эрсита. Нагая магистр, скрученная до вывихнутых плеч, была накрепко придавлена к помосту. Двое палачей склонились над ней… Крик!.. и срывали с нее кожу морскими раковинами… Крик!.. Еленка прижалась лицом к ледяной решетке. Палачи устали, пот блестел на покатых лбах, мышцы, словно бычьи пузыри, перекатывались под кожей. С бород капала кровь… Крик!.. Красные босые ноги топтались в лужах крови.
Маленький палач разогнул спину и, покряхтев, вытер раковину о край фартука. Второй перерезал веревки на останках. Вдвоем они подняли тело, раскачали и швырнули на костер.
— А–а–а! — взорвалась толпа.
Солдаты оцепления вскинули алые щиты.
Костер задымил черной сажей. Над Телем повис стон облегчения.
Мира Ель взглянула на Главный Купол. Его пасть была по–прежнему приоткрыта. Там в свете погребальных факелов на бархатном ложе умирал магистр Мет — единственный магистр, не оставивший преемника.
Еленка в бешенстве опрокинула стол с небесной сферой и затоптала светильник.
Из проема двери черной тенью вырвался воин. Он сбросил шлем с запыленной траурной кокардой и сказал:
— Мира Ель… великий Кер при смерти…
Еленка тупо посмотрела на него.
Allegro con moto
Коль обо мне ты с любовью подумал, Подол приподняв, через Чжэнь перейду. Если совсем обо мне ты не думал, Нет ли другого на эту беду'
Любящие законность люди царства Чжэн
Смерть чеканщицы Сеены, пытки Эрситы, зловещая стая голубей, плесневелый Тель — все сжалось, все исчезло, смылось горячей волной обиды и отчаяния. Осталось только одно… «Не она, а ты — бедная девочка…» Только миллиард золотых фиер и запах крови, вина и человеческой крови… «Да ты, Еленка, уже совсем взрослая…»
В Королевском зале дворца Апротед стоял тяжелый чад сальных светильников. Обнаженные по пояс врачи бегали из угла в угол, неся чашки с кровью, орлиным пометом и странным белым порошком. Возле ложа отца громоздилась угловатая фигура его друга–телохранителя. Воин тяжело дышал, словно загнанный жеребец, и мерно массировал грудь больному королю.
Жесткий кашель тряс тело Кера. Еленка тихо подошла к ложу и села на пол. Она взяла в свои ладони костистую руку отца и положила себе на плечо. Король затих, кашель прекратился. На черных губах выступила мелкая розовая пена. Кер с трудом отворил глаза. Ребром руки мира Ель вытерла губы отца и осторожно приложила к его горячему лбу свой помятый предплечник.
— Еленка, — сказал Кер. Девушка приложилась щекой к жесткой щеке отца. Кер поднял забинтованную руку:
— Еленка… меч… врага!.. Скорей!.. Мира Ель суетливо вскочила. Ее взгляд метнулся по белым стенам зала.
— Ты, — коротко сказала она. Ее палец уперся в друга–телохранителя.
Мира Ель помогла отцу приподняться.
Меч выпадал из слабеющих рук Кера. Он с трудом сел на край ложа, облокотившись на деревянное изголовье. Узкие глаза под темным шрамом белели предсмертной мутью. Полководцы у стены встали, каждый возле своего шлема, лежащего на полу.
— Еленка… врага! — повторил Кер.