Окнер вылез из–за стола. Со стуком поставил кружку.
— Приведи–ка мне того парня, что вспорол брюхо Хеллие.
Вошел рыжий меченосец, неся преступника за шиворот, словно дохлого хомяка. Окнер вытащил из кармана плаща коробок с едкой солью и сунул мальчишке под нос. Тот тряхнул головой и оскалил беззубые десны. Окнер был молод, но этот парень был моложе его раза в два. Когда с ним говорил палач, он шипел и улыбался, а впадая в беспамятство, шептал стихи Саллеона. Словно издевался, декламируя стихи лаотальского выродка…
— Королева в Столице? — устало спросил Окнер.
— Да, — засохшие губы сомкнулись.
Окнер вытащил из огнища раскаленные щипцы и приложил их к животу пленника. Глаза мальчишки остекленели.
— Она в Пафликэне! — закричал он. — У пафликян!
У полководца задергалась щека. Щипцы с шипением погружались в тело.
— Где королева? — снова спросил он.
— Здесь! — Пленник дернулся. — Здесь… в Пафликэне… — проглатывая слова, он зашептал: — Лань в лесу стрелою сражена. Лань прикрыта белою травой. На сердце у девушки — весна. С девушкой красавец молодой… Лань мертва. Она в тени куста белою травой перевита. Здесь листва зеленая густа. Яшмою — девичья…
Королева Ель крупными глотками отпила из деревянного черпака и вылила остатки воды себе на голову.
Внизу под скалистым обрывом сквозь черный дым бесчисленных костров желтела пафликэнская деревушка, испуганно притихшая в окружении орды дианейцев. Впереди был Пафликэн. Земля, которой еще ни разу не касалась нелегкая рука дианейской армии.
Королева была весела и чумаза. Она шумно, словно дух ветров, летала на своем жеребце вдоль полосы раскаленного камня, скаля зубы и безудержно ругаясь. То здесь, то там среди копошащихся зейгеров раздавалось громкое шипение, и вверх взлетали облака серого пара, смешиваясь с черной решеткой костровых дымов: дианейцы огнем, уксусом и водой прокладывали путь осадным колесам.
Когда Еленка проносилась верхом через стан карателей, на пути ее возник невысокий человек, окруженный тремя дианейскими солдатами. Королева Ель осадила коня. Невысокий потребовал короля.
В королеве проснулась девчонка.
— Один король умер, а другой пока не родился, — сказала она и тронула поводья. Конь сделал шаг вперед.
— Мураш, — насмешливо сказал невысокому солдат, грызший яблоко, — это же королева Ель.
— Это?..
Гость перевел взгляд с грязной босой королевской ноги, плотно воткнувшейся в стремя, на перевитое мышцами бедро. Здесь на коротком кожаном ремне болтался тонкий меч. Невысокий вздохнул и вытащил из котомки пакет, опечатанный тремя печатями.
— Я — от иксплопринеи Линга. Я — союзник.
Пафликэнского полководца осаждали подозрения. Он не понимал действий королевы. Вернее, открытых действий не было, но это так не походило на дианейскую собаку. Время шло, и Окнер чуял, что горцы варят ему крутую неприятность. У полководца ныло сердце. Ночью снилось, что королева распинает его на станке и свежует, как козу. Королева была прекрасна — она равнодушно вгоняла ему в сердце длинный трехгранный клинок… Окнер проснулся и понял, что стоит у стен пустого города.
Город щетинился. Он озлобленно молчал. Но нет! Он не пустой. Он наполнен растерянными, непривычными к войне колбасниками. Да–да! Колбасниками! Еленка по–детски страстно ненавидела это слово.
Королева подняла руку. Передатчики повторили жест Заскрипели канаты, и над равниной вокруг вонючей пафликэнской берлоги поднялись сверкающие осадные колеса С тяжелым шелестом, взрывая мягкую землю, они полезли на приступ
Вооруженные лестницами солдаты сорвались с места и хлынули к стенам города Ахнули катапульты, заныли дротиковые самострелы .Кровь!
У наветренной стороны Орлиное плато вплотную накатывалось на крепость Столицы Окнер приказал солдатам метать с края Ключевого пальца канаты с когтями. Несколько штук удалось зацепить за зубцы стен.