— Понял, на…
— За «гнездом» небольшой ров с водой. В воду соваться не будем — хрен его знает, кто в ней живет. Поэтому с собой возьмем лестницу, по которой часовой в «гнездо» забирается, наведем переправу. Дальше пустырь. Метров сто придется пробежать. Забор берем с разбега, с помощью все той же лестницы.
— Ой, не нравится мне это, капитан… — проворчал Нечипоренко. — Бежать стометровку, да еще с лестницей… Положат нас там, как кроликов.
— Не положат, — отрезал Астрахан. — На нашей стороне фактор неожиданности, туман и темнота. Нападения они не ждут. Поэтому, если пройдем забор тихо, дальше шерстим лагерь, ищем вот этого типа.
Он выложил перед подчиненными фотографию Кострова. Лет сорок — сорок пять на вид, узкое лицо, пепельные волосы до плеч, аккуратная седеющая бородка, печальные зеленые глаза — похож на рафинированного интеллигента, такого даже бить как-то неудобно. И что он в Секторе забыл? Сидеть бы ему над колбами в лаборатории.
— Шприц-тюбик с транквилизатором держать под рукой, тип нужен живым.
— Не люблю я эти шприцы, — поморщился Лазебный, потирая кулаком о ладонь. — Может, по старинке, а, капитан? Тюкнем нежно по затылку…
Астрахан скептически посмотрел на кулаки Лазебного — каждый был размером с голову Кострова.
— Отставить «нежно». Клиента усыплять шприцем. Если при нем будет охрана — можно и тюкнуть, но очень аккуратно. Эвакуация клиента — на тебе, Виталик. Прапорщик прикрывает отход. Задача ясна?
— Это-то понятно, — хмыкнул в усы Нечипоренко. — А что, если спалят нас? На пустыре или на частоколе? Валим всех, кроме бородатого?
— Если произойдет срыв операции, — тихо, но внушительно сказал Астрахан, — будем применять светошумовые гранаты и вести подавляющий огонь. Поверх голов. Таково распоряжение высшего руководства.
— Твою мать! — не сдержался Белов. — Они чё там, на, вообще шизанулись? Как это — поверх голов, на?
— Повторяю: такой приказ. Нам противостоит группа плохо вооруженных и необученных гражданских, промышляющих контрабандой биотина. Если они начнут пальбу, вполне вероятно, что заденут друг друга. Еще вопросы есть? — с нажимом спросил Данила.
— Так вот зачем мы эти пукалки с собой тащили… — прозрел Лазебный, покачав в своей ручище крошечный «хеклер-кох». — Вопросов больше не имею, товарищ капитан.
— Значит, заденут друг друга… — философски рассудил прапорщик Нечипоренко и погладил легкий пулемет «Миними».
Белов, как обычно, оказался последним, до кого дошло.
— А! — восхищенно шепнул он. — Понял, командир! Всё понял, не жирафа, на!
— Тогда у нас час на отдых, — закончил разговор Астрахан, машинально притрагиваясь к висящему на шее полотняному мешочку с сигналкой. — Будем ждать темноты.
Над болотом поднимался туман — ослепительно белый на фоне вечернего неба, затянутого пеленой. Сидя на пороге отцовского дома, Влада щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, и одновременно думала, что туман — это плохо. В тумане прячутся искажения, которые трудно почувствовать. Когда она только переселилась в Сектор, едва не погибла в темпоралке: дух блуждал то ли в прошлом, то ли в будущем, а к телу подбирались чупакабры. Благо, стая состояла из трусливого молодняка, а рядом проходили охотники и спасли девушку, бредущую наугад. Да и с толка туман сбивает — как живой, подвижный и дышит. Если спрячется там что — не почуешь.
Налетел ветерок, дохнул тиной. Влада потрясла «зиппу» и сунула ее в карман камуфляжной куртки, нащупала там же китайскую зажигалку. Прикурила, закрывая огонек рукой, и сощурилась.
Заскучав, в вольере лаяли охотничьи псы, родезийские риджбеки — видимо, почуяли хамелеона. Влада взяла автомат, прислоненный к двери, дошла по настилу до ограды из бревен, открыла обзорное окно: лес, поскрипывают сосны, стонет то ли птица, то ли порождение Сектора. Сегодня на хамелеона не ходили — нестабильно, да и контейнеры со вчерашними железами еще не сплавили — опасно, от «крота» из МАС поступили сведения, что готовится облава и лучше носа из поселка не высовывать. Сюда вряд ли рискнут послать людей — поди доберись. Если твари не сожрут или в искажение не вляпаешься — увязнешь в болоте, не зная троп. Хорошее место, надежное.
Девушка вернулась на порог, села. Перед закатом почему-то всегда звуки становятся отчетливыми. Отец с Циклопом еле слышно бормочут, в соседней хижине игроки щелкают костяшками домино.