— Наконец-то приперлися родители дорогие, — умильно сложив руки на груди, приветствовала соседей тетя Катя.
— Здравствуйте тетечка Катечка, — обняла няньку Алла.
— И ты Аллка не хворай, — ответила на приветствие соседка.
— Как дела, как наш сынок? Как новая любовь ваша поживает? — поинтересовалась Алла.
— Сынок ваш в ажуре, розовощекий, розовожопый, я его к вашей комнате приучала, чтоб знал родичью хату.
— Катька, ты где делась собака бешенная? — раздался из комнаты соседки робкий голос и оттуда, держась за косяк чтоб не упасть, показался невысокого роста толстенький мужичек.
— Тута я чмо бухое, с людями общаюсь.
— Супа дай пожрать.
— Грею уже не вылазь с комнаты, а то по шеи дам, — предупредила любимого соседка, и когда он скрылся, миролюбиво добавила, — эта вошка, пятницу опять отмечала с сотоварищами.
— Так сегодня же воскресенье, — замер на месте Данил, снимающий в это время модное итальянское пальто.
— Дак он пятницу всегда все выходные отмечает, ну главное его я к вам в комнату не пускала, чтоб детё не травмировал своей испитой харей.
Нехорошие предчувствия закрались в душу к матери. Не снимая плаща и сапог, на высоких шпильках, она прошла в свою комнату. Сын стоял лицом к стене противоположной двери и держался за нее руками.
— Ты его давай не напугай, отвык же от вас, — с заботой предупредила нянька, — он вообще любит на эту стенку смотреть и орет, если его отрываешь от нее. Глаза закрывает и вопит благим матом пока не вырубится и не уснет. Посмотри сама штаны чистые, росту для своего возраста нормального, ну и вообще упитанный бутуз.
В дверной проем заглянул Данил и ласковым голосом попытался привлечь внимание ребенка.
— Сынок, здравствуй, твои папа и мама приехали.
Было заметно, что мальчик напрягся, и так же держась за стену и не отрывая взгляда от затертых обоев, сделал несколько шагов в сторону, удаляясь от источника голоса.
— Он что не говорит? Вы же тетя Катя сообщали нам, что он болтает во всю, — с беспокойством поинтересовался отец.
— Базарит он нормально для своего возраста, просто вы не умеете на его языке говорить, — успокоила нянька и обратилась к воспитаннику, — Костян.
— У? — на удивление низким голосом вопросительно замычал малыш.
— Жрать хочешь?
— Уу.
— Срать или ссать хочешь?
— Уу.
— Ты сытый?
— Угу.
— Слыш? Все понимает, — радостно успокоила родителей нянька, — как собака, понимает, а базарить не умеет.
— Как собака? — с ужасом вскрикнула мать.
— Ну, я ж так шутки шучу, в таком возрасте никто говорить толком не может, зато ваше дитё понимает многое. Даже меня знает, Уней называет, наверно слышал, как мой забулдыга меня Катюней звал, вот и придумал мне имя на своем дитячьем языке.
— Сынок, — присев на пол позади малыша, обратился к нему Данил.
Ответа не последовало.
— Костян надо обращаться, он сынок не понимает, я же его сынком не называла, — пояснила нянька.
— Костя…н, — проглотив комок подступивший к горлу обратился Данил.
Алла стояла в оцепенении, схватившись за косяк двери побелевшими пальцами.
— УУууу, — замычал сын.
— Он напугался, что голос незнакомый, — пояснила переводчица.
— Костик, я твоя мама, — Алла села на грязный пол рядом с мужем, — ну посмотри же на нас.
Не отрывая взгляд от стены, переставляя руки и ноги одновременно, как паук, мальчик боком пошел вдоль стены, подальше от незнакомых шумов.
— Ясный перец что, он вас не признает, два года почти шлялися по заграницам, теперь приучайте постепенно, — умничала воспитательница.
— Подожди сынок, — обратилась к Косте мама и схватила его за локоть.
— Ути!!! — злобно зашипел мальчик, чувствуя как незнакомые шумные природные явления его личной вселенной, прикасаются к нему.
Алла схватила сына под мышки и развернула его, так что мальчик на секунду отвел взгляд от стены. Данил посмотрел в глаза сыну. Это был расфокусированный взгляд идиота.
Отведя взгляд от стены, и как следствие, потеряв ориентацию, мальчишка закрыл глаза и заорал так, что вены у него на шее и лбу вздулись.
— Вы что совсем, человеческой речи не понимаете, — возмутилась тетя Катя, стремясь перекричать мальчика, — говорила же, любит он на стену смотреть, поставьте его к стене и молчите.
Когда отец поставил Костю к стене и тот ощутил ее руками, крик прекратился. Ребенок открыл глаза и уставился на стену. С паучьей быстротой он засеменил вдоль стены и, дойдя до кровати не отрывая от стены взгляда, присел на корточки и забрался под кровать на высоких ножках. Его взгляд смог преодолеть знакомую преграду из ножки кровати и опять устремился на стену.