– Они забрали своих мертвецов, – объяснил свое недоумение Синдиэль. – Я не был уверен, что они действительно были убиты, но посмотри-ка, – он указал на пятна крови и следы волочения, – точно мертвы. Мы бы просто взяли камни духа, зачем таскать пустые оболочки?
Он дал Кораллион именно то, что ей хотелось: возможность продемонстрировать превосходство в знаниях. Синдиэль присоединился к отряду Линтис много лет назад, вскоре после Кораллион, но, несмотря на незначительное старшинство, она все равно относилась к Синдиэлю, как к новичку, и старалась принизить его при любой возможности. Таков великий цикл жизни. Когда-нибудь появится еще один новобранец, и тогда у Синдиэля появится привилегия отыгрываться за его счет.
– У них нет камней духа, дурачок, – с удовольствием начала Кораллион. – Они уходят в свой демонический город, чтобы оживить мертвых в пробирке.
Синдиэль почувствовал, что его собственный камень пути издал холодный предупреждающий импульс. Он носил эмпатический самоцвет всю свою жизнь, как якорь души и моральный компас. Жизнь без него казалась настолько невообразимо опасной, что это было… просто невообразимо. Какая-то часть его души нашла эту мысль захватывающей.
– Не говори так, Кораллион, – сказала Линтис, подойдя к ним. Она сняла маску и капюшон, и серебристые волосы свободно развевались по ветру. Портал был закрыт, его древняя арка теперь выглядела так же, как на протяжении многих веков до этого дня. – Они приходят не из демонического города, их мир – реальное место, и никто, разумеется, не позволяет демонам там править. Они влачат вечное существование, поглощая души других, восполняя то, чего лишились, при помощи боли и пыток. Поэтому мы боремся с ними. Но Темные Сородичи – не демоны, еще не совсем. Думаю, в определенных аспектах они даже хуже.
Округлая вещица под ногой Синдиэля, казалось, готова была все-таки взорваться. Он чувствовал совершенно чуждое, дикое возбуждение от того, что просто прятал ее от Линтис и ее маленькой напыщенной банды. Странник с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться над ними в голос. Он немного надавил, и сфера полностью исчезла в грязи.
– Почему бы просто не уничтожить врата? – невинно спросил Синдиэль. – Ты ведь знаешь, что они используют их, чтобы приходить сюда и красть рабов.
Линтис ответила, как будто обращаясь к ребенку:
– Потому что, Синдиэль, их уничтожение бы нанесло еще больший вред Паутине, и еще одна ее часть была бы навечно утрачена.
– Похоже, они ею пользуются куда чаще, чем мы, – язвительно возразил Синдиэль.
– Конечно, они же в ней живут! – выпалила Кораллион.
– Хватит, Кораллион, – оборвала Линтис. – Мы не говорим о таких вещах. Все, что вам надо знать – наша работа здесь закончена. Мы прогнали Темных Сородичей и теперь двинемся дальше.
– И куда теперь? – спросила притихнувшая Кораллион.
– На другой девственный мир, Лилеатанир. Он очень похож на этот. Наши собратья, которые там живут, тоже расслабились и практически забыли об опасности врат.
Синдиэль подумал, что они не столько прогнали похитителей душ, сколько устроили им небольшую задержку. Четыре снайпера не смогли бы их удержать, если бы только они поняли, что им противостоит совсем небольшой отряд. Просто повезло, что Линтис удалось запереть врата, прежде чем они вернулись с подкреплением. Скорее всего, когда странники уйдут, Темные Сородичи все равно прокрадутся через портал. Как сказала Кораллион, они куда больше знают о Паутине, потому что живут в ней.
Он решил, что вернется сюда чуть позже, один, и выяснит, действительно ли эта вещь, которую он спрятал, именно то, на что он надеялся. Он был уверен, что уже видел такие разноцветные полосы на сферах, которые держали в руках древние статуи на его искусственном мире. Их считали символическими объектами, наподобие того, как корона символизирует власть, а копье – охоту. Сфера обозначала разговор с далекими звездами.
Глава 1. ПРОКЛЯТЫЕ ЗАЛЫ ШАА-ДОМА
"Знаешь ли ты, что такое сомневаться в каждом своем поступке, понимая, как тебя за него могут наказать? Чувствовал ты когда-нибудь взгляд своего хозяина, даже когда его не было рядом? Вот что такое жизнь в страхе, жизнь раба. Ты говоришь, что я должен бояться пробудить то, что потом не смогу усыпить снова. Но я клянусь, что сделаю все, заключу любой союз или сделку, чтобы обрести силу и освободиться из когтей тирана. Я получу свободу, неважно, какой ценой".
– Архонт Исклит из Когтя Кириикс, цитата из «Заметок о гордыне»
Ходьба – это контролируемое падение. С каждым шагом ты бросаешь себя на милость гравитации и надеешься, что нога найдет опору и с тобой ничего не случится. Ниос Иллитиан чувствовал, что падает к своей судьбе, что нечто непреодолимое тянет его вперед, будто во сне. Он шел по темным подземельям, тихо ступая по змеящимся коридорам с исцарапанными заплесневелыми стенами. Тени нехотя расступались перед ним и снова смыкались за спиной, когда он проходил мимо. Он шел осторожно, потому что ур-гули и рабы-падальщики все еще прятались в этих туннелях, хотя даже в одиночку он мог их не страшиться. Темные, тайные закоулки вечного города всегда скрывали опасности, и он был хорошо подготовлен к встрече с обычными врагами.
На самом деле его осторожность была порождена нехарактерным чувством страха перед тем, что лежало впереди. Все, что он делал до этого, еще можно было опровергнуть, извинить, объяснить, а возможно, даже счесть достойным одобрения, если добавить чуточку угроз и подкупа. Даже если бы его поймали прямо сейчас, пока он крадется по катакомбам Когтя Кириикс, в законах тирана не было такого преступления. Пока еще не было. Коготь Кириикс, несомненно, был дурным местом, помнившим давнее вторжение и ужасную резню, но в вечном городе Комморре было много, много мест, которые соответствовали этому описанию.
Однако то, что Иллитиан собирался сделать, было ничем иным, как изменой, если, конечно, великий тиран когда-либо узнает об этом. Архонт успокаивал себя тем, что осторожность и даже толика страха были совершенно нормальны в такой ситуации. Предательство великого тирана вечного города влекло за собой все последствия, которых следовало ожидать от носителя подобного титула. Смерть среди них была наиболее желанной, но, разумеется, ее давно уже заменили куда более суровыми наказаниями.
На протяжении веков тиран избавился от огромного количества соперников, включая нескольких предков Ниоса, убитых в перевороте, когда Вект впервые захватил власть. Гнилые трущобы, в которые вошел Ниос, некогда принадлежали архонту Исклиту из Когтя Кириикс, великого дома, почти столь же древнего, как его собственный. Но несколько сотен лет назад Исклит нарушил законы Векта и заключил союзы с невыразимыми потусторонними сущностями, чтобы свергнуть тирана. Когда архонт Исклит начал собственный мятеж, ему помогал непобедимый легион демонов, явившихся из-за пелены реальности.
К несчастью для амбициозного архонта, он не принял в расчет, что тиран имеет власть над древними системами защиты внутри города. Прежде чем орда успела захлестнуть другие районы, весь отрог Когтя Кириикс окружили непроницаемые щиты энергии, отрезав его от Комморры. Запертые в ловушке, вероломные союзники Исклита, которым не достались обещанные кровь и души, обернулись против архонта и досыта наелись его подданными, прежде чем исчезнуть в бездне, из которой пришли. Теперь растерзанные залы Когтя Кириикс были безмолвны, заброшены и населены лишь прячущимися беглецами и рабами, которые отваживались тревожить нечистых духов, по слухам, скрывавшихся здесь. Подхалимы тирана все еще славили ироническое падение архонта Исклита в стихах и песнях, восхваляя своего хозяина за справедливое наказание, постигшее нечестивца.
Ниос вышел в открытый двор между обрушенными башнями. Высоко над собой он видел клочок темного неба, испускавший маслянистое свечение, лишь чуть более светлое, чем мрак вокруг него. Он поискал взглядом и нашел неровные очертания дворца, занимавшего одну сторону двора. Все великолепие здания давно погибло, ободранное, изгаженное и оскверненное демонами, и теперь оно превратилось в заплесневелый труп, напоминающий какое-то давно умершее морское чудовище. В воздухе все еще витали затхлые миазмы былого ужаса, несмываемая психическая грязь, оставшаяся от чудовищных пиршеств далекого прошлого. Иллитиан собрался с духом и вошел внутрь.