— Самого главного.
Через несколько минут вышел старичок в белом халате и такой же шапочке.
— Чем могу служить?
— Научите меня делать перевязки.
— Пе-ре-вязки? — Брови врача поползли на лоб. — Это для какой же цели, смею спросить?
— Я с бронепоезда. Меня санитаром назначили. Научите, пожалуйста, товарищ врач.
— Ну, это другое дело, — быстро заговорил старичок. — Это, безусловно, очень, очень нужно. Елена Андреевна, — обратился он к пожилой женщине, — преподайте юноше несколько уроков. Желаю успеха! — закончил он и ушёл, запахивая на ходу халат, Елена Андреевна оказалась доброй и словоохотливой женщиной. Она показала Толику, как надо делать различные перевязки, останавливать кровь и накладывать жгуты. Пальцы её действовали ловко, без суеты и лишних движений. Из больницы свежеиспечённый «доктор» вышел уверенной походкой, перекинув через плечо сумку с красным крестом, набитую до отказа.
Перед самой отправкой на фронт Ачкасов уточнил обязанности четырнадцатилетнего санитара:
— Будешь с братом на паровозе. Бери с собой медицинскую сумку да пулемёт. Понял? Ну, а чего не понял», сама жизнь подскажет. Правду я говорю, машинист?
— Так точно, товарищ командир, — улыбаясь, отрапортовал Глеб. — Мы с Тольчей не подведём!
Бронепоезд, словно зелёная крепость, ощетинившись жерлами орудий и тупорылыми пулемётами, стоял под Курском на запасном пути. На его бортах была выведена белой краской надпись: «Смерть или победа!»
Белые ожесточённо рвались к Москве. Силы были неравные. Отступая, наши вели тяжёлые, кровопролитные бои. Бронепоезд получил приказ прикрыть отход красных частей вдоль линии железной дороги.
Шла осень тысяча девятьсот девятнадцатого года. Лучи раннего солнца золотили ещё не испещрённую пулями броню. Поставив пулемёт в угол, Толик припал к смотровой щели. Бронепоезд медленно шёл вдоль железнодорожного полотна. Из лобового пульмана передали: впереди два бронепоезда белых. Толик не слыхал команду и, когда выстрелило первое орудие, так дёрнулся от неожиданности, что больно ушиб голову. Уши словно забило ватой. За первым выстрелом последовал второй, третий…
Глеб стоял у котла, положив левую руку на регулятор. Спокойствие брата невольно передалось и Толику. Стало не так страшно.
Меняя скорость, бронепоезд шёл вперёд. Командир высунулся из смотровой башни.
— Ай да артиллеристы! Первому прямо в котёл угодили! Даёшь полный!
Глеб нажал на регулятор. На повороте Толик увидел в бойницу два бронепоезда белых. До них было не больше версты. Паровоз одного был окутан облаком пара. Следующий снаряд разорвался прямо на башне передней площадки. Второй взял его на буксир и потянул назад.
В этот момент наблюдатель доложил: «Справа кавалерия противника!» Толик схватил свой «люис», перебежал к правому борту и открыл задвижку. В конном строю на бронепоезд скакали казаки. Толик просительно посмотрел на командира. Поняв его взгляд, Ачкасов кивнул: давай, мол, разрешаю! Быстро просунув в люк ствол пулемёта, Толик тщательно прицелился.
«Только не торопись, — сверлило где-то в мозгу. — Помни, как наставлял начвоенобуч: выбирай сперва командира, без него войско что стадо…»
Впереди галопом, крутя клинком над головой, скакал белый офицер. Взяв его на мушку, Толик плавно нажал на гашетку. Пулемёт забился в руках, поливая свинцом белую конницу. Гнедой под офицером вздыбился и рухнул наземь вместе со всадником. Поводя пулемётом из стороны в сторону, Толик видел, как казаки один за другим падали, словно подкошенные. Лишь когда был расстрелян весь диск, а пулемётная дробь не прекратилась, он заметил, что, кроме него, стреляли пулемёты обоих пульманов. Атака захлебнулась, и белые откатились.
Бронепоезд вернулся на станцию. Захлопали боевые дверцы, и команда высыпала на перрон.
Для многих так же, как и для Толика, этот бой был первым боевым крещением. Ачкасов поздравил бойцов с победой. Пожал он руку и Толику, сказав при этом:
— Молодец, доктор, подлечил с десяток беляков! Возьми вот на память о первом бое. — Командир протянул юному санитару новенький револьвер.
Запомнился Толику и ещё один бой. Было это под Гатчиной у Петрограда. Белые подбили паровоз. Снаряд разорвался в будке, убив машиниста и повредив арматуру котла. Толик и Глеб выехали на запасном паровозе. У него была бронирована только будка, люков для пулемёта не было.
Толик сидел на ящике для очёсов, скучая без дела Вокруг была болотистая и лесистая равнина. Стреляли откуда-то из-за рощи. Перестрелка шла вяло, как бы нехотя. Глеб, как всегда, стоял у регулятора.