Поэтому для интригана из рода Хатт небольшое усиление влияния на тружеников Нутра Дивии ценнее всех завоеваний Александра Македонского. Ради эфемерного превосходства над другими родами, выраженного даже не в рейтинге Скрижали Славных, а в краткосрочной подлости или небольшом ущербе вражескому роду, ради этого дивианский интриган готов на многое.
✦ ✦ ✦
Вечером я вернулся не в казарму, а в свой дворец Четвёртого Кольца. Отыскав Нау, спросил:
— В каком возрасте дети начинают ползать на четвереньках?
— Уверяю тебя, милый муж, что маленький Ваен не начал даже ползать на животе.
— Я не о нём, а вообще о детях.
— Ползать начинают на двухсотый день. А на четвереньках и того позже.
Я попросил Внутренний Голос напомнить: сколько дней назад я посетил дворец рода Карехи и возлежал с Виви на сеновале с фрейдистской раздвижной крышей?
Получив ответ, рассмеялся — всё сошлось!
Быть может, я самонадеянный, но… весьма высока вероятность, что отец двух карапузов — это я, а не муж Виви, уважаемый отпрыск рода Те-Танга.
Я достойно продолжил дело Мадхури Саран. Награждать мужчин Те-Танга чужими детьми становится славной семейной традиции рода Саран.
И вообще, что если моя сверхспособность избранника Неведомой Воли — это вовсе не удвоенное число граней, но гарантированное деторождение? Вот смешно будет, коли так.
Когда начну свой собственный род, то отпрысков для него я настрогаю намного быстрее, чем остальные дивианцы, страдающие от детской смертности.
Шутки шутками, но поговорить с Виви необходимо. Открыто моего отцовства она, конечно, не признает, но обязательно даст намёк.
7. В плену или падение Диабы и серое мясо
Погрузившись в воспоминания о событиях до плена, я забыл о самом пленении. Я не слышал грохот стен летающей башни, не слышал всхлипывания и нервный лепет торговца. Боль от незаживающих ран не раздражала, заслонённая образами прошлого. Хорошо, что хотя бы руки мне развязали.
Правда, очень хотелось есть. Образы прошлого, содержащие сцены приёмов пищи, вызывали в желудке болезненные спазмы.
Возвращаться в настоящее было тяжело, как возвращаться в Транспортный Колледж из отпуска в Абхазии.
Сначала я поморщился от грохота, потом — от тычка в плечо. Наконец, сквозь грохот камней разобрал вскрик торговца:
— Кто-то пришёл, кто-то пришёл. Гляди-ка? Это низкий пришёл, неприятность принёс…
Открыв глаза, я приподнялся с пола и повернулся.
Перед прутьями нашей клетки стоял Диаба. В одной руке держал деревянный кувшин, из которого отхлёбывал горячее питьё, вкусно пахнущее травами и ягодами. Другой поглаживал свои усы, похожие на усы Илиина Раттара, но не настолько ухоженные и завитые.
Одет он в халат, вышитый крупными лепестками ман-ги, окаймлёнными бусинками чёрного небесного стекла высшей закалки и золотыми гранями. Халат безумно дорогой, хотя не новый: видны потёртости и несколько заплаток на подоле.
Кто жил в высшем обществе Дивии, тот с первого взгляда узнавал одежду с рынка для высокоморальных. Такие халаты конструировали и строили тщательно и неспешно, как доспехи или небесные дома. И стоили они столько же, а иногда и больше.
Подобные халаты — роскошь для дивианца среднего уровня доходов. Даже у меня было всего один такой халат. В подобной одежде старшие славных родов встречали некоторых гостей, демонстрируя богатство.
Кто продал низкому такую красоту? Если владелец продал родовой халат, что маловероятно, то его купил бы другой прирождённый житель, но никак не грязесос.
— Убедился, Самиран, что я не низкий? — сказал Диаба.
Я не стал отвечать. Диаба — падший в дорогом халате. Ну и что это меняет? Ничего. Не стоило тратить силы на словесный поединок.
— Ладно, попробуем поговорить по обычаям летающей тверди. Позволь представиться: меня зовут Диаба Разумеющий.
— Что делающий? — иронично переспросил я.
— Разумеющий.
— Но я слышал, как твои подхалимы называли тебя Властвующим.
— Разумеющий, Властвующий, Неистовый, Благодарящий… Угнетённые небом народы присоединили к моему имени много дополнительных имён. Но сейчас я — Разумеющий.
— Не путаешься?
— Одно имя для сиабхи, другое для ач-чийцев, третье для лесных, остальные — для остальных народов. Тебе же лучше, если я в беседе с тобой, буду Диабой Разумеющим, а не Умертвляющим или Карающим.