Я просунул руки между прутьями решётки:
— Дай мне время, и я присоединю тебе новое имя — Диаба Умирающий. Как тебе?
— Так себе. Но одно из моих славных имён, я уверен, ты слышал много раз.
— Неуважаемый, клянусь всеми Создателями, с того дня, как ты испуганно улетел из скалистого храма, унося недобитых грязных колдунов и Хозяев, я вообще о тебе не слышал. Ни как о Разумеющем, ни как о Благодарящим, ни, тем более, как о Карающем. Ты грязь под ногами дивианца, и ничего более.
— Я такой же высший, как ты. А у нашего племени принято отвечать на названное собеседником имя.
— Без всякого уважения, но на языке высших людей ты говоришь не очень правильно. Такого не бывает с прирождёнными жителями.
— Но и ты, парень, известен своими странными словечками?
Я постарался не выдать, что поразился осведомлённости собеседника.
С хитрой усмешкой Диаба продолжил:
— Я начал учиться языку позже, чем другие дети на Дивии. Точнее — моё обучение было прервано.
— Допустим. Но мне нет дела, как ты научился понимать язык.
— Я тоже родился на летающей тверди. Я равен тебе и любому другому так называемому «прирождённому жителю».
Последнее Диаба произнёс с иронией.
— Но я знаю и разумею намного больше, чем любые мудрецы низа и верха. Для меня они все суть одинаковые недоумки.
— Ты понял это в таком же видении, в каком ваши жрецы посещают летающую твердь?
— Нет. Я не одурманивал себя грибной мукой, чтобы видеть желанное, как это делают глупые жрецы. Мои знания почерпнуты из другого источника. И если ты правильно распорядишься своей судьбой, я тебе поведаю о нём.
Диаба помолчал, ожидая от меня вопроса, что там за источник? Но я не спросил. Рано или поздно сам скажет.
Диаба продолжил:
— Помню, как я и моя мать жили в Третьем Кольце. У нас был роскошный дворец, над которым висело три громадных небесных дома. Нам прислуживали сотни челядинцев с золотыми тарелками на груди… Мне не исполнилось и четверти поколения, когда всё это было потеряно после справедливого сравнения Обвинения и Правды в Прямом Пути.
Названия дивианских учреждений и юридических процедур он произнёс с презрением, а «справедливое сравнение» с иронией.
— Твоих родителей приговорили к падению в грязь?
— Только мою мать. Отец погиб в родовой войне против рода Миас за место в Совете.
— Вот ты и попался на вранье: какими бы несправедливыми ни казались тебе решения Прямого Пути, но Обвинение и Правда никогда не приговорят ребёнка к сбрасыванию в грязь. Тем более за преступление родителей. Тебе на грудь повесили бы золотую тарелку и отдали бы в челядинцы победившего рода. Или заставили бы принять их имя.
— Всё так. Как победитель в родовой войне против Те-Танга, ты знаешь, как победители наказывают побеждённых. Но моя мать не желала терять меня или падать в грязь за ошибки мужа, затеявшего глупую войну. Она собрала остатки золота и купила защиту наёмников. Они помогли нам скрыться от «правосудия» на Ветроломе Пяти Гракков. До сих пор помню, как ловко наёмники обезоружили и связали небесных стражников их же вязками. Но мы не прожили на Пяти Гракках и пяти дней, как сквозь стены нашего жилища прошли искатели рода Ситт. Одни наёмники вступили с ними в бой, другие помогли нам сбежать на какой-то необитаемый ветролом, помню, рядом с ним стояло громадное изваяние руки с перстом, указующим в небо.
Как бы давая мне время осознать трагизм своего прошлого, Диаба взял паузу и несколько раз отхлебнул пахучий напиток. Не дождавшись от меня реакции, продолжил:
— Мать понимала, что и здесь нас найдут. Она послала наёмника в одно из окраинных Колец, где он купил старый акраб для перевозки скота и слуг. Нагрузив его вещами и припасами, она попросила наёмников провести акраб к краю летающей тверди. Ведь только наёмники знали, как обходить сторожевые дозоры небесной стражи, охраняющей твердь от низких.
Диаба тихо засмеялся:
— Знание тайной тропы помогло мне вернуться на твердь, спустя пару поколений, когда наша первая каменная башня достигла высоты Дивии. Хе-хе. И не раз. Туда и обратно. Туда и обратно. Но и об этом ты, наверняка, догадался?
Я не стал сообщать Диабе, что тайные тропы известны дивианцам, поставляющим на Дивию незаконное вино.
Нахмурившись от моего кажущегося безразличия, Диаба сказал:
— Матушка моя была наивной женщиной. Она думала, раз акрабы летают над Дивией, то и за её пределами будут летать так же. Старая скотовозка не предназначена для глубокого неба. Недолгий полёт нашего небесного дома превратился в тошнотворно долгое падение. Я отчётливо помню, как мать отчаянно пыталась управлять скотовозкой, но она развалилась под напором ветра. Задняя часть оторвалась и улетела, одна стена рассыпалась в щепы. Ветер чуть не унёс меня, но по совету наёмника, собравшего нас в Путь, мать заблаговременно привязала себя и меня ремнями к остову акраба. А скотовозка падала и падала. В разломах и дырах я видел вращающиеся горы и леса. И они казались мне чем-то удивительным. Я был ещё мал и не понимал, что такое истинная твердь. Последнее, что помню, как мать обхватила меня, осыпая поцелуями. Потом — тьма.