— А как? — осторожно спросил я.
Диаба повторил всё то же начало о племени людей, называемых «люди», которые жили на берегу озера, которое тоже жило, как они.
— Понял?
— То есть озеро было мыслящим животным?
Диаба застонал, будто я воткнул ему нож в живот:
— И как нести правду таким болванам? О, моя женщина и Морская Матушка, я не могу пробить броню заблуждений на лицах летучих угнетателей.
Отчаявшись, Диаба перешёл с прозы на поэзию — затянул заунывную песню о счастливых людях, которые познали какое-то озеро и оно, будучи серым мясом, познало их, а затем открыло им власть над миром.
— Так ещё непонятнее, неуважаемый.
Дойдя до крайнего раздражения, Диаба пустился танцевать, показывая мне древнюю легенду в танце.
На самом деле смешного в этом ничего нет. Танец и пантомима — древнейшее средство коммуникации доисторических народов, не имевших письменности. Те же охотничьи или воинские танцы аборигенов Австралии служили не только для ритуала, а для передачи молодому поколению приёмов обращения с оружием или обучали как разделывать тушу добытого животного.
Диаба танцевал древнюю историю тщательно и весьма подробно. Наверно.
Наплясавшись, Диаба устало опустился напротив меня:
— Понял теперь?
— Нет, неуважаемый. Но вы отлично двигаетесь для своего возраста.
Диаба тяжело вздохнул:
— Как жаль, что нет моей жены. Она бы объяснила тебе в таких словах, что ты всё понял бы. Другим падшим она объясняла понятно, они сразу начинали нам помогать. А ты тупой.
— Нет, это ты тупой, раз не можешь мне объяснить.
Диаба грустно согласился:
— Может быть. Но ничего, когда мы прибудем, куда стремимся, я покажу кое-что.
— Снова станцуешь?
— Нет. Но ты поймёшь.
— Что пойму?
— Этого я не скажу. Ибо ты должен сам понять и начать делать что нужно. Или не понять, тогда шаман сделает с тобой, что нужно ему.
— А когда мы прибудем в это загадочное место?
Не удостоив меня ответом, Диаба ушёл. На этот раз надолго, видать, лёг спать.
Я отошёл к стене и уселся поудобнее. Снова погрузился в грёзы о недавнем прошлом.
Вспомнил полные забот, но радостные дни, когда мы наконец-то начали собирать небесное воинство для войны с Портовым Царством.
8. Битва за бюджет и Свет Разума
Однажды ранним утром Экре Патунга объявился в казармах. Как был, в перепачканной навозом одежде, он пробежал по спальным комнатам отрядов, сообщая, что вернулся.
Увидев меня, бросил:
— Второй старший, жду тебя во дворце сословия Защищающих Путь, будем думать о создании летающих отрядов.
Потом забежал в свой небесный дом, примерно такого размера и уровня роскоши, как у меня, и улетел.
Позавтракав лепёшками и мясом, я отправился в Совет Правителей, где прилежно проголосовал за закон, выдвинутый Правителем по имени Хину Ронгоа. Как истинный депутат, я не удосужился вникнуть в смысл закона, лишь понял, что он регулировал места бесплатного лечения бедняков на ветроломах.
Целители организовали бесплатную медицину для бедняков не из человеколюбия, а для тренировки молодых целителей, а так же, как пояснил Хину Ронгоа: «Дабы испробовать новые гроздья целебных озарений для лучшего исцеления хитрых и редкостных хворей». Хину Ронгоа хотел выбить из Совета закон, исключающий ответственность целителя за гибель хворого после ошибочного исцеления.
С чувством выполненного долга я прилетел во дворец сословия Защищающих Путь. Там уже собрались старшие воинских отрядов, включая небесную стражу, которой командовал Илиин Раттар. Экре Патунга ещё не вышел к нам. Как заверил его челядинец — принимал ванну и обедал. Хотя все считали, что Экре держал совет с остальными Патунга, чтобы скоординировать свои действия в сословии.
Особенно этому возмущался представитель рода Кохуру:
— Негоже самому старшему воинства вести тайные переговоры с родичами!
Его поддержал старший Поау:
— Да. Члены сословия должны быть посвящены в подготовку воинства.
Меня на «тайные» переговоры не пригласили, что немного задело.
Я не стал вникать в суть интриг внутри сословия. Отправился в зал скрижалей и продолжил читать о битвах с низкими: я копил и уточнял знания о прошлом.
Провёл в зале часа три, пока меня не вызвал челядинец:
— Старшие зовут молодого господина.
Я прошёл в зал.
Члены сословия расселись полукольцами перед постаментом. Непривычно видеть старших Патунга, Кохуру и Поау, сидящими в первом ряду. Обычно они сидели на постаменте, как положено трём старшим сословия. Но на этом совещании главными были я и Экре Патунга. Поэтому на постаменте установлено только два лежака.