В итоге мы разбились на группы близких друзей. Со мной по Портовому Городу гуляли: Реоа, Сана, Пендек, Эхна и Инар.
Эхна считалась девушкой Инара, а он однажды упомянул, что между родами Сарит и Намеш был разговор о свадьбе. Продолжение переговоров отложили на окончание войны с Портовым Царством. Старшие родов ожидали, какие благоволения Создателей и награды от старших получат молодые после войны. Из роста Морального Права и продвижения по службе будут исходить при создании союзной семьи.
Резкий Коготь сдружился с новичками нашего отряда и — неожиданно — с Алитчей и Миро, у которых не выработалось предубеждение к его наёмническому прошлому.
Как я слышал, Резкий Коготь обещал показать Алитче и Миро такие места Портового Города, о которых никто не знает.
Вообще, меня насторожила разобщённость отряда. Было проще, когда под моим началом ходило двенадцать человек. Я всех знал и со всеми прошёл через опасности. С некоторыми даже переспал. (Очень хотел переспать с Саной, но девушка не давала никому, хотя все вокруг считали её шлюхой).
Теперь в отряде двадцать четыре человека. Инар набрал новичков, о которых я знал только имя, озарения и избранное оружие. Кое-кого я помнил по прошлому в отрядах, расформированных после смотра.
У меня нет с ними братского взаимопонимания, как с первоначальной дюжиной друзей. И появиться дружбе неоткуда — я мало проводил времени с отрядом, только необходимые часы тренировок.
Впрочем, я доверял Инару. Инар хорошо знал новичков. С некоторыми из них был другом с детства.
Когда отряд разрастался, значение второго и третьего старшего увеличивались. Их должности для того и существовали. Мне не нужно вникать в жизнь и характеры новичков. Главное, что они все нашего возраста, хорошие воины и беспрекословно выполняли приказы. Ну и овладели искусством воздушного налёта.
Итак, мы редко выходили в Портовый Город, но когда удавалось, пытались увидеть как можно больше за отпущенное нам (мною) время.
Рынок в Портовом Городе один — громадная площадь, заставленная лотками, сараями и старыми дивианскими небесными домами. Большое количество акрабов — тоже заметное отличие Сиабхи-Дана-А от Ач-Чи.
Правда, торговля в городе велась не только на рынке, а вообще где угодно. Торговцы с какими-то грязными котомками на животах, стояли просто вдоль крепостной стены, выстроенной у берега, и продавали невесть что. Морские камни, засушенные головы насекомых, типа вьевв, комки водорослей, битую посуду, какие-то необъяснимые ветки и ракушки.
И невероятно много засохшей рыбы. Не вяленой, а именно — засохшей до окаменелости. Окаменелая рыба — основная еда местной бедноты, они её грызли и сосали, как леденцы. А бедноты в богатом городе оказалось намного больше, чем в Ач-Чи. Город кишел ими, как разорённый муравейник.
Посол объяснил мне, что все бедняки — это не сиабхи. Люди стекались в Сиабхи-Дана-А со всех концов древнего мира. Кому-то удавалось обзавестись работой и жильём, но большинство жили на улице или выкапывали землянки на побережье.
Поразило и разнообразие видов людей. На рынке и улицах встречались совершенно невиданные мутанты. Многие реально — неандертальцы. Хотя, признаться, их людьми-то назвать сложно. Одни заросшие мехом, ещё более густым, чем у лесного народа. Другие с виду люди, но такого маленького роста, что казались бородатыми детьми с громадными головами. Третьи внешне ничем не отличались от сиабхи, но поведение у них было такое же дикое, как у мохнатых. Много было негров, носивших юбки из истлевших звериных шкур или вообще из веток.
В Мире Вещей не было предметов, разъяснивших расовый и этнический состав пришлого населения. Для сиабхи другие народы — пустые ракушки. И какая разница, какого они цвета и какой волной их выбросило на берег?
И вся эта беднота панически боялась высших людей. Когда мы шли по улице к рынку, нас обтекала толпа испуганных бедняков. А прирождённые сиабхи делали вид, что ничего особого нет, просто небесные боги ходят по городу.
Несложно предположить, что Портовый Город вольно или невольно копировал Дивию. Сиабхи-Дана-А тоже был цветущим раем, в окружении дикости и бескультурья. В него так же стремились дикари со всего света. В отличие от Совета Правителей Дивии портовый царь и Лодка Мудрых не регулировали приток населения, позволяя всем, даже мохнатым дикарям, жить и трудиться во славу Сиабхи-Дана-А.