— Мне жаль, миледи! — Произнес Мурадин, печально опустив голову, — Я не смог спасти его, он погиб в схватке с нежитью!
— Что ты такое говоришь, Мурадин?! — громко пробасил Утер, он тоже не верил в гибель своего короля и ученика, — Артас был великим воином, как…
— Король-лич убил его, — прошептал дворф, — прежде чем погибнуть самому.
Эта новость всколыхнула народ, но их короля, их защитника уже не вернешь. Все быстро приходили в себя и от этого становилось только хуже. Многие вновь не выдерживали, падали на колени, плакали. Дети с непониманием смотрели на рыдающих родителей, мужчины снимали шапки, дабы отдать дань своему королю, отдавшему свою жизнь за всех них.
— Он просил передать этот меч достойному, — тихо сказал Мурадин вновь протягивая «Испепелитель», — и ему было жаль, что он не смог принести вам счастья!
Все это дворф говорил хрипло и едва понимал свои слова, так как Артас ничего подобного не передавал. Однако, Мурадин слишком хорошо знал своего ученика и друга, и ему не хотелось бы, что бы все его друзья скорбели по нему.
Все теперь взглянули на королеву, которой после смерти мужа придется возглавить осиротевшее королевство. Все так же понимали, что они потеряли только короля, но Джайна, Джайна потеряла нечто большее - друга, мужа, любимого, отца её будущего ребенка. Тот, который всегда защищал её, теперь никогда не выставит свой меч, не скажет дерзкого слова в лицо врагу и никогда не будет спорить с ней.
Все это навалилась на плечи девушки, как огромная глыба льда и не собиралась таять. Дрожащими руками Джайна взяла «Испепелитель», ей показалось, что на нем до сих пор держится остаток тепла и силы её любимого короля. Королева развернулась и, стараясь прямо идти на ватных ногах, последовала в тронный зал, находившийся в глубине дворца.
II
За ней двинулись только Утер и Мурадин. Джайна знала, что никто не осмелится больше войти во дворец и сказать ей что-либо. Королева дошла до трона, который теперь был сдвоенный, что стало для чародейки последней каплей - она рухнула на колени, спрятав лицо в ладони, прижав лоб к краю трона, на котором пару недель назад сидел Артас. «Испепелитель» со звоном упал на каменный пол. Джайна тихо, почти беззвучно плакала. Теперь сдерживаться нет смысла, никто кроме самый преданных людей не услышит её. Плач, хоть и был негромким, для Мурадина и Утера посслышался оглушительным, проходящим по всему залу от пола до потолка и, казалось, останется здесь навсегда. Слезы все текли по щекам девушки…
— Я потеряла его! — Всхлипывала Джайна, а когда к ней подошел Утер, то кинулась ему на плечо и вновь прошептала, — Я не смогу без него, Утер, он… он…
— Я тоже девочка, я тоже, — похлопал её по спине старый паладин. Он жалел, что не может заплакать также, — я потерял двух друзей и двух королей за пару месяцев.
— Он всегда принимал те решения, которые могли бы помочь другим, — грустно заметил Мурадин, который за время пути в Лордерон успел слегка отойти от этого горя, — Артас бы не хотел, чтобы вы сильно скорбели по нему. К тому же он прекрасно знал на что шел!
— Он не увидит своего ребенка, Утер, — Джайна взглянула на паладина своими заплаканными глазами, в них старик увидел лишь пустоту, — если бы я тогда сказала, если бы я не испугалась…
Утер не знал, что сказать. О том, что Артаса ожидает наследник, знали не многие, но девушка надеялась, что она сможет сообщить эту новость, когда король вернется.
— Я должна была идти с ним, я бы спасла его! — кричала волшебница, было видно, что нервы её на пределе и она вот-вот сорвется окончательно.
— Тише, девочка, — Утер крепко обнял и прижал её к себе королеву, чувствуя каждый всхлип и дрожь её хрупкого тела, — только Свет теперь защитит его, нам лишь остается смирится.
Взглянув на королеву Мурадин тяжело вздохнул. Он видел, что в глазах старого паладина стоит то же горе, что и у каждого жителя Лордерона, но то, что происходит с Джайной, не каждый может прочувствовать. Короли приходят и уходят, будь они сколько угодно добрые, сколько бы подвигов они не совершили, о них рано или поздно забудут, даже деяния Артаса вскоре станут параграфом в книги историй. Но Джайна пронесет эту любовь через всю свою жизнь, дворф был уверен.
— Что теперь делать? — поинтересовался он. В зале кроме них троих никого не было.
— Мы должны похоронить его, — уверенно произнес Утер, — там же где и Теренса, два короля, отец и сын.
— Тело не нашли.
— Достаточно будет каменного саркофага, — произнес паладин и взглянул на Джайну, она не хотела ничего решать из этого вопроса, ей нужен бы её Артас, сильный, смелый и живой.
Слегка успокоившись, чародейка легонько кивнула, все еще уткнувшись лицом в грудь Утера. Она не будет решать, только не сейчас.
III
Площадь возле могилы Теренаса вновь наполнилось народом спустя пару месяцев после похорон старого короля. Она была на столько густо заполнено, что многим просто не досталось места. Сзади стоял обычный народ, который пытался посмотреть на прощание с Артасом сквозь остальных. Многие залезали на немногочисленные деревья и каменные статуи, чтобы рассмотреть весь процесс. Впереди собрались воины, сражавшиеся в Нордсколе. Рядом со статуей Теренаса поставили каменную плиту. В отличии от отца, каменное изваяние Артаса было лежачим. Лицо принца было умиротворенным, сложив руки на груди он смотрел куда-то в небо. Все посчитали, что так будет лучше. Артас, который в последняя время своей жизни постоянно сражался, должен был заслужить долгожданный покой.
На небольшой постамент поднялся король Шторграда Вариан Ринн, который прибыл тут же, как его оповестили о смерти друга, воспользовавшись порталом. Он был бледен, в глазах было горе, но заговорил Вариан как всегда твердо.
— Артас был сложным человеком, — начал король, — но он был всегда простым, он любил свой народ так горячо, что вел себя с ним на равных. Артас чувствовал каждое его горе, всегда был готов погибнуть за него сражаясь. Я знал Артаса Менетила как великолепного друга, я смог увидеть его королем и мужем. Однако, я был слишком далеко, чтобы суметь спасти его, — Вариан подошел к плите и, положив руку на каменную грудь статуи, прошептал, — да хранит тебя Свет, мой друг!
После Вариана на постамент вошел Мурадин. Дворф долго молча, а когда заговорил, голос его звучал глухо. Речь была короткой.
— Артас был моим учеником и другом. Я горд тем, что смог научить его тому, что знал сам - во многом король превзошел меня. Теперь я потерял его, — дворф повторил ритуал Вариана, — я подвел тебя, приятель, прости меня!
После наступило молчание. Все ждали, кто же пойдет следующим отдать дань королю. Утер, который все это время держал Джайну, понял, что ему тоже придется пройти через это, и тяжелой походкой поднялся на постамент.
— Артас был моим учеником, настырный малый, который всегда рвался в бой, — это воспоминание вызвала легкую улыбку на устах старого вояки, а потом паладин посерьезнел, — Артас всегда болел за свой народ, готов был остаться паладином, сражаться в бою. Он всегда делал то, что считал правильным и каждый раз оказывался прав, — подобно предыдущим Утер подошел к постаменту и прошептал так, чтобы его никто не слышал, — я присмотрю за ней, мой мальчик!
Двигаясь к остальным, Утер заметил, что кто-то рвется из толпы к ним. Паладин нахмурился, ведь стража должна была останавливать всех подозрительных личностей. Вдруг солдаты расступились, пропуская высокого мужчину. На нем были тяжелые рыцарские доспехи, волосы уже коснулась седина, в ножнах на поясе воина покоился великолепный меч. Взгляд прибывшего, которым тот окинул площадь, был грустным и одновременно твердым.
— Тирион?! — удивленно бросил Утер, широко распахнув глаза, ведь собрата по ордену он не видел долгие годы.
Все ахнули. И послышалось копошение в толпе, дабы рассмотреть бывшего паладина. Тирион стоял спокойно, смотря на своего учителя. Вдруг позади послышался крик: