— Почему ты говоришь, что Мать проклянёт этих мальчиков, Айце? — поинтересовался Бхулак.
— Не только их, — помотал головой тот. — Весь род лэвали.
— За что же?
— Ибо сошли с пути предков, которые жили тем, что убивали в степи коней. И им было этого достаточно, они благодарили Великую за мясо, которое та им дала, и не требовали большего.
Похоже, колдун часто произносил эту речь и помнил её наизусть.
— Но потом мой народ стал ловить жеребят и держать их в домах, чтобы те вырастали, не боясь людей, — продолжал он. — Они стали пить кобылье молоко, а потом и делать из него творог и напиток для опьянения. И придумали, как ездить на лошадях, как делают эти мальчишки, или те, кто запрягает их в сани.
— И что же в этом плохого? — Бхулак и правда не понимал возмущение собеседника.
— То, что раньше кони были для нас просто мясом, а теперь они стали для них... словно люди! — почти выкрикнул Айце. — И даже больше: лэвали воздвигли далеко в степи холм из камней, разрисовали его лошадьми и кланяются им, как богу! Такое надлежит делать лишь ради Матери. А они вызывают древнего проклятого Бога-зверя!
Теперь Бхулак понял: вновь старая пря между богами — женским и мужским... Наверное, она пребудет вечно.
— Кто ты, Айци, жена или муж? — спросил он прямо.
— Не то и не другое, — ответил тот. — Или и то, и другое. Я служу Матери и буду ей верен — я и те, кто идут за мной.
Похоже, внутри народа лэвали намечается серьёзный раздрай, и это следовало запомнить.
— Благая Мать земли теперь для нас Матерь змей, Матерь смерти, — мрачно продолжал женомуж. — Потому степь год от года всё больше сохнет, становится меньше воды и травы, и зверей. А главное — коней! Это знак нам, что скоро и людей не останется — если мы не уйдёт отсюда в края, которые Она нам укажет.
Бхулаку нечего было ответить на это — ведь он здесь лишь мимолётный прохожий...
— Скажи, — сменил тему колдун, — ты ведь пришёл издалека и видел много земель?
— Это правда, я странствую уже очень давно.
— Расскажи мне о странах вокруг нас — какая там жизнь, какие люди там живут, — попросил Айци.
Почему бы нет. Они с колдуном сели на кучу брёвен, заготовленных для ремонта крыш, и Бхулак долго рассказывал о дальних краях. О необозримых степях на западе, богатых хорошими камнями горах, дремучих лесах и великих реках на севере, и Золотых горах на востоке, куда недавно — по меркам эмиссара, конечно — добралась на своих запряжённых волами повозках одна из отраслей ореев. А колдун слушал и часто задавал вопросы, по которым Бхулак понял: тот не просто любопытствует, а что-то прикидывает.
Сообщение № 834.282/09 надзирающе-координирующего искина код 0-777.13.666.12/99...
Дополнение к аналитической записке о миссии «Основание империи».
Вероятность того, что эмиссар в процессе исполнения основной миссии войдёт в контакт с этносом, обозначаемым звуками «лэвали» и окажется в его поселении, составляла 87,9 процента. На этот счёт мною были разработаны мероприятия, полезные для создания благоприятного этно-социального и идеологического фона во внутреннем макрорегионе суперконтинента северной полушария, являющимся в настоящий момент ключевым для развития человеческой цивилизации в необходимом Нации направлении.
Вследствие алогичного решения эмиссара продолжать движение по зимней равнине, была реализована одна из вероятностных линий, разработка которой имелась в моей базе лишь в схематическом виде. По этой причине на актуальном отрезке последовательности событий они испытывали искажающее влияние многих случайных флуктуаций. Тем не менее основные узлы схемы были воплощены в реальности.
Лэвали, около двух г.м. назад продвинувшиеся в данный регион с северо-востока, примерно 0,7 г.м. назад перешли от охоты на травоядных равнинных стадных животных к производящему типу хозяйства, начав приручать вид непарнокопытных, называемых ими «лошадь».
Радикальное изменение эконмического базиса наложилось на очередной планетарный климатический цикл, повлекший для макрорегиона значительную аридизацию и, как следствие, сокращение кормовой базы биовидов. Сумма данных факторов вызвала не только генеральную перестройку экономического уклада культуры лэвали, но и социально-идеологические деформации в их обществе.
В частности, становление культа этих животных, заменивший для большинства населения типичный для присваивающей экономической модели культ природных сил, олицетворённых в женском божестве. В перспективе это трансформируется в культ единого космического божества, что для целей Нации является неприемлемым.
Междуречье Иртыша и Ишима. Селение коневодов. 2889 год до н.э.
...Они проговорили пару часов, после чего Айци поднялся и ушёл — так же неожиданно, как и появился. Ещё немного посидев и полюбовавшись степным пейзажем, Бхулак тоже возвратился в дом Енё, где ему была предложена пища.
— Ты говорил с Айци, — заметил за едой глава дома. — Чего он хотел?
— Знать о дальних краях.
— Пусть сам и исчезнет в них, — мрачно проговорил Енё. — Вместе со своими змеями.
— Кто такие змеи? — спросил Бхулак, но хозяин не ответил, а вместо того сказал:
— Мне кажется, ты необычный человек. Может быть, это сам Хозяин коней наслал на тебя волков, а нас прислал тебе на помощь.
Бхулак молчал, ожидая продолжения.
— Оставайся в моём доме столько, сколько захочешь, — предложил Емё. — Тебе предстоит долгий путь, а зимой в степи он опасен.
Предложение было хорошее: Бхулак и сам подумывал попросить хозяев оставить его до весны. Поводырь ведь его не торопил — времени на миссию было ещё много, пара сотен лет точно...
— Ты найдешь здесь пищу и кров, — продолжал между тем Емё. — И ещё...
Кивком головы он подозвал одну из сидящих у стен женщин. Это была давешняя девица, доившая кобылу, совсем юная, с прехорошеньким, хоть и местами перепачканным сажей личиком. Потупив глаза, она подошла к беседующим у очага мужчинам
— Это Кацве, одна из моих дочерей, — представил её Емё. — Она станет тебе хорошей женой, пока ты живешь с лэвали. И род твой продолжится в нашем народе.
Такие обычаи бытовали у многих племён, и суть их именно в том, чтобы влить в свой род семя сильного пришельца. Ничего плохого Бхулак в этом не видел — в конце концов, плодить детей и распространять среди людей своё потомство и было одной из его задач, как эмиссара небесных тьюи. А девушка ему нравилась...
— Спасибо тебе, Емё, — произнёс он с теплотой в голосе. — Ты добрый человек и мудрый вождь.
Когда дом стал отходить ко сну, Бхулак тоже забрался на покрытые душистым сеном и конскими шкурами полати. Тогда Кацве пришла к нему. Он пододвинулся, и девушка тихо улеглась на спину, не промолвив ни слова, словно бы даже дышать перестала.
Он знал множество женщин... может, тысячи — никогда не считал. Но до сих пор удивительным образом умел воспринимать в такие моменты каждую из них, как чудо. Кем бы они ни были: гордой смуглой египетской принцессой, изощрённой храмовой блудницей из Ура или конопатой простушкой из маленького охотничьего племени, скитающегося между дремучими лесами и хмурым студёным морем — каждая из них, даря свою любовь, творила волшебство. И чудом было это человеческое соединение, в болезненной и прекрасной страсти созидающее жизнь — которая сама по себе есть величайшее чудо, огненным цветком распустившееся в бесконечной мертвенной пустоте...
Он привстал на локте и легко положил руку на её покрытый испариной лоб. Девушка внешне никак не отозвалась на его прикосновение, но он почуял, как она вся сжалась внутри от томительного предчувствия. Склонился над ней и легко прикоснулся губами сначала ко лбу, потом к прикрытым векам. Она полуобернулась к нему, слегка поджав ноги, а он вслепую нашёл рукой её маленькую босую стопу и стал гладить, потом выше, приподнимая длинную расшитую рубаху, под которой не было ничего.
Она, конечно, уже имела какой-то опыт в этих делах, разогревалась быстро. Это хорошо. Он ощущал её запах — запах молодого женского тела, не слишком чистого, надо признать. Конечно — местные обитатели купались не слишком часто и лишь в реке, но ведь это летом... Ему было всё равно: он чувствовал себя словно бы лежащим на только что вспаханной, но пока ещё не засеянной земле, мягкой, пушистой, источающей сильные сырые запахи. Кто же думает в такие мгновения, приятны они или нет — лишь одно казалось сейчас важным: всё возрастающее и крепнувшее желание поскорее засеять эту пашню...