Взвесив все «за» и «против», я таки решил, что для меня будет лучше двинуться в сторону Териамара: во-первых, он находится гораздо ближе Лунного моря, во-вторых, вероятность напороться среди орков на какого-то сильного мага или пересечься с одной из гильдий убийц или воровским кланом значительно ниже. Да и есть надежда, что отнесутся орки к вампиру проще, чем обычные люди. Есть, конечно, и свои минусы: учителя нормального там тоже не найти, — но сейчас меня больше волновал вопрос выживания, а основам меня любой орковский шаман обучить сможет.
Глава 3
Приходя незваным в гости, лучше сначала постучаться в дверь… прикладом автомата.
Сборы не заняли много времени. Напоследок закрыв вход в пещеру импровизированной дверью из лапника и ветвей, а также дополнительно ее закрепив, я отправился в путь.
Ничего примечательного в дороге не случилось, тракт я пересек на пятую ночь, разбойников или купеческих караванов не встретил. Кстати, отметил интересный факт: сразу после диаблери моя чувствительность к солнечному свету увеличилась чуть ли не в три раза, но уже спустя двое суток вернулась на прежний уровень, а еще спустя трое суток уменьшилась, хотя проверять на сколько, у меня не было ни желания, ни возможности. Однако это очень удачно совпало с выходом из леса, который от тракта тянулся всего на десять километров, и сразу за ним начинались предгорья. Где-то недалеко должен был находиться вход в Териамарские копи.
Ага, как же! Три дня по округе ползал, сапоги совсем развалились, и все равно нашел случайно, никогда не догадаетесь как. По запаху! Пригодились-таки навыки, позаимствованные у травмированного волка. Следовало с самого начала так поступить, запашок от пещер распространялся весьма колоритный, орки и гоблины, живущие сейчас в Териамаре, с понятием «мытье», похоже, вообще знакомы не были. Но тут мои привычки сработали против меня. Живя в лесу, я сознательно притуплял и блокировал свое обоняние, доводя его до обычного человеческого уровня чувствительности, вот и поплатился.
На следующую ночь после нахождения входа я захватил гоблина и провел сеанс активного допроса. Общий язык, который я выучил в прошлый раз, гоблин знал плохо, однако это не помешало налаживанию контакта. Процесс изучения языка путем потрошения памяти в этот раз был до смешного прост. Гоблинский язык вообще оказался на диво приземленным и злым, не предназначенным для выражения сложных чувств или мыслей. В наречии гоблинов существовало более сотни слов, обозначавших убийство и ненависть, но в нем не было ни одного, которым можно было бы выразить более сложные и добрые чувства, например, сострадание. Термин, которым гоблины обозначали дружбу, скорее можно было бы истолковать как «временный военный союз» или «служба более сильному гоблину». Даже стало несколько страшно от мысли, что придется жить в столь «миролюбивом» обществе. Хотя, с другой стороны, именно за этим я сюда и шел.
Тут, кстати, случился еще один казус. Оказывается, глаза у меня имели весьма специфическую окраску. Их белки, которые, по определению, должны быть белыми — ну или красными, чего только про вампиров не писали, — у меня были антрацитово-черные. Радужка же в прямом смысле сияла рубиново-красным. Хорошо хоть зрачок был нормальный, черный и круглый, а то у меня уже опасения возникли. Вот так и представил себе, что побрел я по тракту к Лунному морю, захожу в первую попавшуюся деревеньку, а меня на вилы не разбираясь. И ведь селяне были бы правы, с таким цветом глаз разве что демоны разгуливают или кто-то близкий к ним по природе, и тут либо бежать, либо на вилы. Хорошо хоть я поинтересовался, с чего это гоблин так панически истерит? А ведь и Алоф, помнится, шарахался; правда, мне вначале было не до его душевных терзаний, а потом он пообвыкся, да и я его к этому стимулировал. Представил себе, как говорится, «картину маслом»: как я хожу от одной деревни к другой и силюсь понять, что это на меня все бросаются, только завидев. Приступ гомерического хохота продолжался минут десять с небольшими перерывами, после чего героическим усилием воли был задавлен, а допрос продолжен.
Для подготовки к проникновению в копи мне понадобилось двое суток и еще четыре гоблина. Наконец с горем пополам мне удалось сносно освоить гоблинский язык и немного орковский, а также составить примерную картину местной политической ситуации.