— Ах, как я рада, Самиранчик. Только это и греет моё сердце. Но, как я поняла, ты пришёл не для того, чтобы проведать меня? У тебя ко мне дело?
— Нет, что вы! Только ради вас. Просто заодно пригласил товарища по отряду. Ей нужно ваше участие, мама.
— Я заметила, когда она вошла, — холодно сказала Мадхури. — Чем же вы болеете, незнакомка и товарищ моего сына?
Лоуа сняла маску и поклонилась:
— Меня зовут Лоуа Оаху. Моя хворь высечена на моём лице.
Мадхури спросила у девушки разрешения прикоснуться к ней. Затем профессиональным жестом ветеринара, осматривающего раздавленную машиной собачку, взяла Лоуа за подбородок и покрутила её лицо туда-сюда.
— Какой ужас, — сказала Мадхури. — Кто это с тобой сделал?
— Ваш сын. Он убил небесный дом, в ко…
— Прости, я спросила не о том, кто тебя поранил, а кто так страшно вылечил?
— Шигеро Саран, целитель того отряда, в котором я была раньше.
— Шигеро слишком молод и неопытен для таких ранений!
Я вмешался:
— В его защиту замечу, что Шигеро лечил Лоуа только в первые часы её страданий, потом ею занимался какой-то другой, не самый славный целитель.
— Для таких страшных ранений, — назидательно сказала Мадхури, — первые часы наиболее важны. От того, как была собрана разрушенная плоть, зависит дальнейшее лечение.
Я поклонился, мол, вам виднее, мамуля.
Мадхури отпустила кривой подбородок девушки:
— Предупреждаю, молодая госпожа, что для исправления вашего лица мне придётся полностью сломать его. То же с костями тела. Исцеление будет долгим и мучительным.
— Всё же не так мучительно, как жить с уродством, — поклонилась Лоуа.
— Даже моё мастерство не удалит все искажения. Их следы останутся с тобой на всю жизнь.
— Я полностью доверяю вам в этом. Что касается оплаты, то…
— Я буду лечить тебя по просьбе моего сына, поэтому об оплате я поговорю с ним.
Лоуа поклонилась в знак согласия.
Мадхури повернулась ко мне:
— Слом прошлого лечения будет первым шагом исцеления. Займёт два дня. На первом шаге хворая должна остаться под моим наблюдением. Второй шаг и время, которое оно займёт, зависит от первого шага. Вы готовы?
— Когда вам будет угодно начать? — спросил я.
— Мне было бы угодно начать прямо сейчас.
Лоуа с готовностью встала на ноги. Поднялась и Мадхури.
Они удалились в одну их тех комнат, которые были закрытыми, когда я исследовал квартиру. Как я теперь знал, там было что-то вроде медицинского отделения.
Я остался сидеть — мама Самирана скоро выйдет ко мне.
✦ ✦ ✦
Мадхури вернулась через полчаса. И сразу приступила к тому, чего мне не хотелось обсуждать: когда же я соглашусь лечить своё безумие?
— Мам, я стал первым в отряде самих Патунга! Илиин Раттар, самый старший воинства Поисков Правды, спрашивал моих советов! Если я дурачок, то как достиг этого?
— Я читала скрижали Ронгоа о безумцах, — возразила мама Самирана. — Некоторые из них добивались и большего, чем ты, ставший всего лишь челядинцем Патунга. И я не говорю, что ты дурачок, ты умён и красив.
— Потому что я твой сын. Успокойся уже, хватит меня лечить от того, что приносит мне пользу.
— Так же в скрижалях Ронгоа сказано, что если не вправлять разум одержимого, то он будет всё дальше уходить в своё безумие.
Я сменил тему:
— Я понял, госпожа. Я виноват, что давно не посещал тебя, но это вовсе не от того, что не люблю тебя. Просто у меня много дел…
— Тем не менее, — всхлипнула она, — когда тебе что-то понадобилось, то ты сразу нашёл время посетить меня?
Честное слово, Мадхури Саран мне больше нравилась в те времена, когда она будила меня пинком в грудь и всячески обзывалась. Сейчас это была сломленная горем женщина. Даже «Молодой Образ» не скрывал её возраста. Ведь он менял кожу и мышцы, но не выражение глаз и мимику. А они прямо кричали о том, что мама Самирана переживала за сына.
Её горе напомнило мне маму Дениса Лаврова, мою маму, которая точно так же обижалась, что я редко приезжаю в Екатеринбург. И ещё реже приглашаю родителей к себе, в Питер.
— Ладно, — вздохнула Мадхури, — я вижу, что ты тоже огорчён. Мне уже достаточно этого доказательства твоей сыновьей заботы. Я смирилась с тем, что ты стал воином, хотя это ещё одно доказательство твоего безумия. Но я не могу смириться с тем, что для меня ты уже завернулся в покрывало смерти. Настолько редко я тебя вижу.
— Виноват, — склонил я голову. — Обещаю, что теперь мы будем видеться, ну, скажем, каждые двенадцать дней?
— Зачем? — горько спросила мама Самирана. — Для того, чтобы ты сидел со мной, делая вид, что тебе интересно? И разве мать для тебя это что-то вроде упражнений в бое на мочи-ке, которые нужно выполнять по расписанию?
— Чего же тебе тогда надо? — не выдержал я.
— Пообещай мне одно: что ты всё-таки начнёшь лечиться.
— Ты чем-то болен, Самиран? — спросил вдруг Похар Те-Танга, выходя из арки одной из комнат.
Я ранее слышал шорох и сипение за стеной, но решил, что это Служанка. Рабы частенько тяжело дышали через ткань, словно Дарты Вейдеры.
Я подскочил и смиренно поклонился:
— Добрый день, отец.
— Я не подслушивал, — тут же оправдался он, не глядя на Мадхури. — Просто недавно вернулся. А эта комната, как вы знаете, как раз имеет выход на балкон, где приземляется мой акраб…
Оправдания звучали натянуто. Очевидно — он именно что подслушивал.
— Со мною всё в порядке отец. Я привёл к маме хворую из моего отряда.
Папа Самирана выглядел не так свежо, каким я его запомнил в тот день, когда он и мама посетили меня в кутузке Прямого Пути. Хотя на нём та же белая шуба, как у сутенёра из американских комедий, но теперь она делала его не респектабельным, а каким-то ещё более несчастным. На шубе чернели пятна засохшей грязи, в ворсинках застряли какие-то щепки и сухие листья, будто Похар валялся под забором. Лицо его стало до странности тощим, что не сочеталось с большим брюхом. Само брюхо не торчало победоносно и жизнеутверждающе, как раньше, а висело тяжёлым мешком. Кажется, его кризис среднего возраста углубился.
— Я здоров, отец. А вот вы… Вы в порядке?
— О, лучше не бывает. Скоро будет ещё лучше. Вот увидите! Увидите!
Щёки Похара задрожали, словно он сдерживал то ли ярость, то ли рвоту.
— Рад тебя видеть, сы… Самиран. Прости, у меня важные дела.
Он быстро прошёл мимо меня и спустился в подвальный этаж. Туда, где жили рабы и где у него не могло быть никаких дел.
— Вот уж кто безумен, — сказал я маме. — Что с ним? Некоторых воинов в покрывало смерти краше кладут. Даже после того, как по ним оттопчется гракк.
Мадхури слабо улыбнулась:
— С тех пор, как род Те-Танга и Карехи стали союзниками, Похар целыми днями пропадает в родовых владениях Карехи. Он и его брат ведут какие-то дела с Карапу Карехи.
— Что за дела?
— Мне-то откуда знать? Мы с Похаром видимся реже, чем с тобой.
— Но на это ты жаловаться не будешь?
Мадхури снова улыбнулась:
— Мне пора возвращаться к хворой.
— Спасибо. А плата за…
— Моя работа обойдётся тебе бесплатно, но кристаллы придётся купить. Уверена, Патунга обеспечили тебя казной.
— Сколько?
— Для начала девяносто тысяч, но это не все траты. Позже будут ещё. Мне нужно будет взять двух помощников из сословия. Но обещаю, что верну Лоуа былую красоту.
— Красота — страшно дорогая сила, — вздохнул я. — Я пришлю деньги сегодня.
✦ ✦ ✦
Я вышел из дома родителей и направился к месту для приземления акрабов. Внутренний Голос напомнил:
«Ты хотел посмотреть, что теперь находится на месте Храма Движения Луны».
Точно. Я расправил крылья и взлетел. Подо мной вилась та лестница в тысячу ступенек, по которой я когда-то поднимался домой и обещал себе, что обязательно обзаведусь крыльями.
На месте храма теперь не пустырь, а какой-то невзрачный барак из серого шлифованного камня. По периметру участка расставлены длинные шесты с флагами и фонарями, отмечавшими бесполётную зону. На плоской крыше барака стоял чёрный, приземистый, как таракан, акраб без опознавательных иероглифов.