Я миновал несколько комнат полыхающего дома, покрылся потом и с трудом дышал. Волосы на голове шевелились, сворачиваясь от температуры.
Снующий по комнатам смерч перегородил мне дорогу. Пришлось остановиться и переждать его проход, как на красном сигнале светофора.
— Мерзавец, — донеслось сквозь треск и шипение. — Я тебе щас зад разорву!
Я оглянулся: чёртов наёмник пробирался сквозь огонь, расчищая себе путь тем, что метал впереди себя ледяные копья.
Остановился и метнул копьё в меня: обдав холодком, тающий на лету снаряд пролетел в миллиметре от моей шеи.
«Смотритель Нутра», оказывается, не отклонял боевые озарения. Или «Ледяное Копьё» у наёмника выше ступенью, чем моё защитное озарение.
Я не мог вспомнить чего-либо об этом озарении. Внутренний Голос молчал. То ли онемел от близости чьего-то высокого Морального Права, то ли, вероятнее всего, не оправился от подавляющих озарений.
Второе ледяное копьё вонзилось мне бедро. Чёртов наёмник и в самом деле целился мне в зад? Если бы не страшная боль, то порадовался бы этой ледяной прохладе среди пекла.
К счастью, жар ослабил силу вражеского озарения, иначе оно бы оторвало мне ногу.
Была не была — я рванул вперёд. Оббежал хаотично кружащийся огненный смерч, пересёк комнату и сбежал по наклонному полу на нижний уровень жилища.
— Всё равно поймаю тебя, ворюга, — пообещал наёмник и я услышал, как он, вскрикивая от ожогов, убежал обратно.
Теперь мне надо успеть выбраться из пылающего дома раньше, чем враг обогнёт утёс и поймает меня на выходе.
✦ ✦ ✦
«Смотритель Нутра» почти иссяк, когда я, ошпаренный, с вздувшейся волдырями кожей, вывалился из входной арки жилища родителей Самирана. Чёрный дым продолжал рваться из всех окон и щелей, застилая небо, отчего создавалось впечатление позднего вечера.
К тому же от жара глаза мои едва не испарились: видел всё как в тумане. Из-за плохой видимости и дыма, не рассчитал скорость и выбежал прямо на ту лестницу, которая вела к утёсу. Однажды… лет сто назад… я долго взбирался по ней, возвращаясь после первого столкновения с ворами граней. Помнится, обещал себе, что обязательно обзаведусь крыльями…
Теперь я покатился по ступенькам, добавляя к ожогам ушибы. И никакие крылья не могли помочь.
Падал по лестнице недолго — меня кто-то подхватил. Не различая, кто это, замахал кулаками, одновременно пытаясь вызвать «Тяжёлый Удар». Но мои Линии давно истощены, их едва хватило на одноразовое использование «Смотрителя Нутра».
— Спокойно, старший, — сказал Инар Сарит. — Это я.
Инар был намного крупнее меня — взвалив меня на плечо, понёс вниз. Успокаивал, как ребёнка:
— Сейчас тебя вернут к жизни. Всё будет хорошо.
После осознания, что я в безопасности, обрушилась боль, ранее заглушённая борьбой за жизнь. Я не видел, куда меня принесли — всюду размытые пятна.
Я с трудом различал звуки: голоса звучали издевательски тихо и неразборчиво, словно кто-то шептался за моей спиной.
Моя опалённая кожа болезненно реагировала на прикосновение пальцев Реоа, твёрдых и холодных, как сосиски, только что вынутые из морозильника.
Внутренний Голос всё ещё звучал неразборчиво, кажется, он произнёс что-то о Линии Тела.
37. Мимолётное благоволение и теория калькуляции
Казалось, что я провёл в страдании много-много дней. Будто бы беспрестанно стонал от боли и требовал, чтобы мне поскорее вправили зубы. Спустя месяцы меня наконец-то окутало спасительное «Облако Тьмы».
А вот пребывание в чёрном и непроницаемом «экране паузы» пролетело за пару минут.
Тьма расступилась, и я увидел сморщенное лицо Танэ Пахау.
— Вот и хорошо, юноша, — тихо и торопливо сказал он. — Тебе нужно в храм!
— Какого… — еле пробормотал я, одновременно ощупывая языком зубы. Все на месте. Хвала Создателям и тощим пальцам Реоа Ронгоа!
— Встань и иди в храм, — сказал Танэ Пахау.
— Какой, к грязи, храм? — простонал я.
— Двенадцати Тысяч Создателей.
— Уважаемый, в храм я могу ползти только для того, чтобы там сдохнуть и вернуть свои грани в Сердце Дивии, как это делают все порядочные жители.
— Балагурить у тебя силы есть, да, язвительный юноша?
— Да.
Старец впал в то нервное возбуждение, которое вспыхивало в нём, когда я с ним спорил.
— Тебе надо в храм или пожалеешь. Мимолётное благоволение растворяется быстрее, чем моё «Толкование Равновесия» успевает понять, что тебя ждёт.
Я попробовал поднять руку, чтобы отогнать старца. Его морщинистое лицо с безумными глазами заслоняло весь мир.
— Уйдите.
— Не уйду. Я поклялся, что буду возле тебя до конца твоего Пути, злоречивый юноша.
— Вы понимаете, что я чуть не дошёл до этого самого конца?
Но старец не отступил:
— Встань и иди в храм, глупый отрок! Мимолётное благоволение улетучивается, пока ты болтаешь.
— Что ещё за мимолётное благоволение? Впервые слышу.
— Потому что ты невежественен, как все воины.
— И вы считаете, что оскорбления сделают меня умнее?
— Мимолётные благоволения заметить сложно, а упустить легко.
До меня дошло, что мимолётные благоволения — это какой-то отдельный вид благоволений. Это придало мне сил.
— Почему вы раньше мне ничего не говорили про них?
— Потому что я не видел, чтобы тебя, глупый юноша, посетило мимолётное благоволение.
К этому моменту беседы я уже разобрался, что лежал в нашей казарме. Судя по яркому свету из узких окон, разгар солнечного дня.
— Где все? Почему я с вами?
Танэ Пахау воздел руки:
— О, пытливый отрок, разве я неразборчиво сказал, что тебе нужно спешить в храм?
— Хорошо, хорошо, не нойте.
Я привстал на лежаке и посмотрел на свои руки. Кожу была тонкая и розовая, как у младенца. К ней страшно прикоснуться, казалось, что я могу ненароком проткнуть её и моё израненное тело вытечет через прорыв, как кетчуп.
Пощупал голову. Вместо прекрасных завитков здоровых и чёрных волос, которыми я гордился, обнаружил голый череп с пучками ломких горелых волосинок, торчащих тут и там.
— Сколько я был без сознания?
— День, ночь и половину сегодняшнего дня.
Танэ Пахау раскрыл мой сундук и выбросил оттуда одежду.
Я кое-как натянул тунику, которая оказалась старой и нестиранной. Движения давались мне с трудом, словно новая младенческая кожа была слишком натянутой. Попытка согнуться и обуть сандалию вызвали боль в сгибах ноги и локтей. Я боялся, что лопну, как жареная сосиска.
Старец схватил сандалии, надел на мои ноги и начал шнуровать. Верёвки больно впились в нежную кожу.
— Моё лечение ещё не закончилось, — сказал я. — Где Реоа? Где…
— У каждого свои дела, — отмахнулся старец. — Ты позже всё узнаешь. Но сейчас тебе…
— Да-да, хватит мне напоминать!
При поддержке старца я поднялся на ноги и сделал несколько шагов.
— Я провожу тебя в храм, — прошептал Танэ Пахау. — Хотя и поклялся всеми сторонами и лучами Луны, что не буду даже подходить к этим кощунственным строениям.
Интересное заявление. Ранее я не слышал от старца упоминаний того, что религия Луны каким-то образом враждовала с верой в Двенадцать Тысяч Создателей.
— Почему вы говорите шёпотом? — спросил я.
— Не хочу, чтобы другие услышали, что я священник, который умеет ухватывать мимолётное благоволение.
— Почему?
— Умение видеть мимолётные благоволения — это скрытое озарения сословия тех, кто назвал себя Помогающими Создателям.
— И вы не должны владеть этим озарением, раз не верите в Создателей? — догадался я.
Старец неопределённо мотнул головой и повёл меня к выходу из казармы. По дороге я попросил отвести меня в туалет.
Пока я журчал над дырой в полу, Танэ недовольно заметил:
— Сразу видно, что ты не из нашего мира. Ибо любой прирождённый житель Дивии готов обмочиться, лишь бы не упустить мимолётное благоволение.