Их привезли в здание какого-то учреждения в деловом центре Миннеаполиса, и лифт доставил их на двенадцатый этаж. Отсюда им открылся вид на площадь внизу, созданную алаагами перед Домом Оружия, когда был построен штаб. Через высокие окна было видно, как площадь заполняется крошечными фигурками в плащах и с посохами. Они сами оказались в своего рода зале заседаний с длинным столом и стоящими вокруг него комфортабельными креслами. Питер тоже был здесь - он вошел первым. Но среди полудюжины других мужчин и женщин в комнате не было ни мистера Вонга, ни мистера Шеперда. Никто из них не был одет в плащ пилигрима. Шейн несколько мрачно улыбнулся, глядя на них, и почувствовал, что Мария взяла его за руку. Через мгновение она коснулась его плечом и бедром.
– Считаются те, что внизу,- прошептала она ему.
Он кивнул и снова посмотрел вниз, на площадь. Большинство людей внизу, казавшихся такими маленькими, было в плащах серого цвета - почти такого же, как бетон под ногами. Но в серый были подмешаны и другие цвета. Добрая половина этих плащей, очевидно, была домашнего изготовления.
Неясное сначала, на Шейна вдруг нахлынуло чувство солидарности с теми, на кого он смотрел. И снова он ощутил присутствие Пилигрима. Волосы встали дыбом на затылке, и его пронизала дрожь. Он знал, что сейчас, подними он глаза наверх, он увидит - или поверит, что увидел,- тень Пилигрима, нависающую над Домом Оружия.
Кто-то подошел к нему с другой стороны.
– Ты его видишь? - послышался голос Питера.
– Нет,- сказал Шейн, не сводя глаз с площади.
– И никто здесь тоже не видит,- свирепо произнес Питер.- Но он здесь. Я хочу, чтобы ты кое-кого выслушал, Шейн. Обернись на минуту, пожалуйста. Сендер! Милт Сендер, подойдите сюда, пожалуйста.
Шейн обернулся, и Мария выпустила его руку, но все же стояла совсем близко от него. К ним подошел невысокий, худой человек лет пятидесяти, с узким лицом и черными прямыми волосами, прилипшими к круглому черепу. Его голос оказался на удивление резким и пронзительным.
– В чем дело? Рад познакомиться, мистер Эверт и мисс… Казана, верно?
– Да,- пробормотала Мария.
– Шейн, Милт Сендер - один из наших психологов, специалистов по поведению толпы. Милт,- обратился к нему Питер,- расскажите Шейну то, что вы сказали мне - об одновременности сбора толп.
– Да,- язвительно произнес Сендер, обращая взгляд на Шейна,- любопытно, но, похоже, в мире существует своего рода подсознательное единодушие. Толпа внизу, собравшаяся перед штабом чужаков, близка к точке кипения. Но по всей планете, у всех штабов чужаков -днем это происходит или ночью, безразлично - собирается примерно такая же толпа, находящаяся примерно в том же эмоциональном состоянии. Как я говорил, это интересно. Это весьма интересно. Как если бы они были связаны какой-то телепатией.
Шейн ничего не сказал.
– Это Пилигрим,- сказал Питер, страстность тона которого теперь смешивалась с удовлетворением.
Сендер пожал плечами.
– Ради Бога, Шейн, расскажи ему! - сказал Питер.- Пусть он поймет!
– Это не входит в мои обязанности,- откликнулся Шейн.- Если он не реагирует, значит, так тому и быть.
– В мои обязанности не входит реагировать,- сказал Сендер,- моя работа - наблюдать и делать выводы.
– В таком случае вы болван,- сказал Питер, отворачиваясь от него.- Шейн, когда ты хочешь отправиться к штабу в сопровождении наших людей?
– Прямо сейчас,- откликнулся Шейн.- Но если не возражаешь, я хотел бы где-нибудь поговорить с Марией с глазу на глаз перед тем, как идти.
– Разумеется,- ответил Питер.- Пойдем со мной.
Шейн с Марией последовали за ним и вошли в следующую дверь на той же стороне коридора. Они оказались в частном кабинете какого-то чиновника с большим жалованьем, если судить по обстановке. Пол кабинета был покрыт пушистым коричнево-золотистым ковром. Перед окном стоял письменный стол, перед ним - кожаное кресло с высокой спинкой, но остальная дорогая обстановка, скорее подошла бы для уютного домашнего кабинета или библиотеки.
– Когда будешь готов идти, сними трубку и нажми красную кнопку на корпусе телефона,- сказал Питер Шейну и ушел.
Когда за ним закрылась дверь, Шейн повернулся и протянул руки к Марии. Она бросилась в его объятия, и они стояли, крепко обнявшись и не говоря ни слова.
– Иди с Питером,- сказал он ей немного погодя.- Оставайся с ним. Тогда я смогу тебя найти.
– …Когда ты вернешься,- сказала она.
– …Когда я вернусь,- повторил он.
Слова улетели прочь, затерявшись среди заставленных книгами полок.
– Куда пойдешь ты, туда и я,- вымолвила она. Он печально улыбнулся.
– Я должен был это сказать.
– Нет,- возразила она,- это женщина - Руфь говорит в Библии.
– Но я буду повсюду искать тебя. Она не отрываясь смотрела на него.
– Куда пойдешь ты,- повторила она,- туда и я. О-о, Шейн!
Она неистово прижала его к себе, и они просто стояли так довольно долго, целиком поглощенные друг другом, ничего не говоря, потому что не могли сказать ничего такого, что изменило бы положение вещей. Наконец он оторвал ее от себя, с усилием разомкнув обнимавшие его руки.
– Мне надо идти,- сказал он.
– Да.- Она уронила руки. Ни она, ни Шейн не воспользовались телефоном, а просто вышли из кабинета и вернулись в комнату, куда перед тем привел их Питер.
– Все готовы,- сказал он.- Мы отведем тебя прямо к первой линии охраны, Шейн, а потом дело за тобой. Вы оба найдете плащи на стульях позади вас, вон там. Лучше вам надеть их прямо сейчас - у нас есть один на молнии, который можно быстро снять, когда ты подойдешь к линии охраны. То есть если захочешь или сочтешь нужным.
– Захочу,- сказал Шейн.
Они с Марией повернулись и надели плащи. Накидка Шейна сверху донизу застегивалась на липучки, а не на молнию, о которой говорил Питер. Шейн был доволен. Скинуть ее даже легче, чем при наличии механической застежки, которая может сломаться в критический момент-так же просто, как выбраться из купального халата.
Их плащи были серыми, и такой же надел Питер. Дойдя до вестибюля у выхода на улицу, они увидели шестерых ожидающих их мужчин в плащах того же оттенка.
Вдохнув уличный воздух, когда все они вышли через стеклянные двери здания и ступили на тротуар, Шейн почувствовал, как обдало холодом легкие. Уличного транспорта почти не было, но зато тротуары и даже проезжая часть оказались запружены толпой людей, одетых странниками, с посохами, направляющихся в сторону площади. Шейн ощущал и здесь возбуждение людей, как и в лондонском аэропорту, но к нему добавлялась та решимость или злость, которая присутствовала в настроении Питера. Шейн опять почувствовал присутствие Пилигрима.
Они уселись в специальный микроавтобус с ковровым покрытием и мягкими сиденьями. Автобус отъехал от края тротуара, лавируя среди пешеходов и двигаясь в направлении штаба, пока плотность толпы не сделала дальнейшее движение невозможным.
– Ладно,- сказал один из шестерых мужчин, сидевший впереди рядом с водителем.- Выйдем здесь.
Они присоединились к толпе. Плащ Шейна не был снабжен алаагскими терморегуляторами, и он стал замерзать. Темное небо набухло низкими тучами, грозившими снегом; им в лицо дул ледяной ветер. Шейну пришло в голову, что Марии тоже, должно быть, холодно, и он обнял ее одной рукой, идя с ней рядом.
К этому времени они уже пришли на площадь, заполненную фигурами пилигримов. Толпа становилась все гуще, и эскорту пришлось прокладывать им дорогу.
– С нами один из лидеров, который будет говорить со старшим офицером охраны,- говорили они.- Пропустите его, пожалуйста, дайте ему пройти…
Под давлением напирающих на них тел Мария была прижата еще ближе к Шейну, и ей стало казаться, что они - одно целое, движимое единой волей и разумом. Они подошли совсем близко к линии охранников в черной униформе и к сплошной стене с серебристым покрытием, ибо защитный экран был опущен даже над входом. Охранники стояли тремя шеренгами, простирающимися на всю длину здания. Каждый держал в руках автомат последней модели, разработанной человеческой технологией до прихода алаагов. Стволы заряжались непосредственно от патронташей, висящих на груди охранников и содержащих примерно две тысячи патронов с пулями, небольшого калибра, но отравленными, так что даже простая царапина означала бы неминуемую и почти мгновенную смерть. При формировании Внутренней охраны информация об этом оружии была донесена алаагами до всех людей.