Недолго в пепле будешь ты,
Придет «отступник» побежденный.
Он возродит тебя из тьмы,
Ты отразишь его и море.
- Очень занимательно – После непродолжительного молчания произнес я. - Но как всегда это бывает ничего не ясно. Если отступник это я, как сказал ваш друг чародей. То от чего я отступник? Где вообще этот артефакт? И куда двигаться дальше?
- Сколько вопросов. – Улыбнулся мастер. – Ответы придется тебе искать самому.
- Я так и понял. – Покачал головой я.
- Мне пора. – Мастер поднялся. – Завтра жду тебя опять на площади. Пойдем в лазарет примерять костюм. – Я лишь кивнул.
Попрощавшись с мастером, одел опять маску и направился к себе в номер. Проходя через зал таверны, я спиной почувствовал колючий злой взгляд. Но оборачиваться не стал. Интуитивно угадав желание хозяина взгляда увидеть мое лицо. Только закрыв дверь своего номера, я почувствовал, как внутреннее напряжение спало.
Оказалось, что уже наступил глубокий вечер. За окном стояла тьма, и завывал порывистый ветер, бросая своим воздушным кулаком снежинки в окно. Мы с мастером просидели за разговором достаточно долго. Спать не хотелось.
Я подбросил поленьев в камин, которые были сложены рядом. Практически потухшее пламя взвилась с новой силой, пожирая сухое дерево, опустившись в кресло, напротив я задумался. Пламя языками лизало сухие поленья, они радостно трещали и превращались в угли и золу.
Тепло охватывало мои застывшие ноги и растекалось по телу. Мысли эти пронырливые девицы сидели, молча, и глазели на огонь. За окном в своем безудержном припадке бился ветер и швырял снежинки на верную гибель в стекло окна.
Неожиданно уголек выскочил из каина и отлетел к окну. Я повернул голову, чтобы найти его и застыл в оцеплении. В окне во мгле уголек поднялся в воздух и стал рисовать, как на грифельной доске. Сначала мазки были неуверенные, но чем дальше уголёк увереннее ходил по невидимым дорожкам. Было впечатление что, кто-то невидимый водит своей рукой.
Во тьме появился огненный контур морды дракона в истинном воплощение. Ноздри пыхнули огнем, огненный глаз смотрел мне прямо в душу. Я впал в оцепление. Книга моей души перелистывалась страница за страницей огненные глаза не упускали не малейшей детали.
Дракон хмыкнул от этого заложило уши. На его морде появилась довольная ухмылка. Создавалось впечатление, что он решил какую-то сложную задачу, открыл пасть и плюнул в меня огнем. Шар огня не найдя преграды в виде стены здания и окна, плавно переместился ко мне и ударился мне в грудь. При этом не опалил меня, а наоборот огонь был холодным. После удара об мою грудь огненный шар отскочил на середину комнаты и пламя взлетело пробив потолок. Вот тут жар был нестерпим.
Но у меня неожиданно для себя возникло желание войти в это пламя. Разумом я понимал, что это мгновенная гибель. Но тянуло меня, как на веревке именно в центр пламени. Пока я боролся со своими сомнениями, пламя разгоралось все сильнее и захватывало все больше территории комнаты.
И все же неосознанное, не разумное желание победило меня. Я поднялся и сделал два шага, набрал воздуха полную грудь и шагнул во внутрь пламени.
Оно охватило меня от макушки до кончиков пальцев опалив мои волосы, и ворвалось в меня. По венам потек живой жидкий огонь. Это было прекрасное жуткое и в тоже время горячее ощущение. Я был в огне, я был с огнем и я был сам этим огнем. Время для меня потеряло всякий смысл. Я забыл кто я, и зачем здесь я. Память осталась на задворках моего сознания.
Она билась, как раненая птица пытаясь достучаться до меня, но я отмахивался от этих жалких потуг. Ведь я был повелителем стихии. Я чувствовал мощь и всесилье. Не знаю сколько продолжалось это безумие. Ведь по другому это не назовешь.
Но совсем неожиданно для себя, я увидел матушку перед собой. Она молча гладила меня своей прохладной рукой по волосам, и смотрела на меня своим мягким ласковым взглядом. Я оступился и упал. Боль пронзила меня, и я выгнулся дугой, конечности свело судорогой. Но хаос в голове прошел. Так я лежал среди огня, который бушевал во мне и рядом со мной и понимал, что помощи не будет, надо самому выкарабкиваться. Но судороги сжимали свои объятия все сильнее. И когда уже не было мочи терпеть, я закричал.