Ундина рванула чиновника за волосы, впилась в его губы своими:
– Господи, я больше не выдержу! Я хочу тебя! – Она отодвинулась от чиновника, повернула его спиной к себе. – Садись ко мне на колени, медленно. Я направлю его внутрь.
– Что?!
– Доверься мне. – Горячие губы Ундины метались по его спине, по бокам; она обняла чиновника, гладила его по животу, играла с сосками: – Моя маленькая, моя маленькая девочка. Мой член хочет войти в тебя, войти глубоко, до самого конца. – Она медленно опускала чиновника себе на колени. Большой палец коснулся ануса, скользнул внутрь. Груди Ундины крепко прижимались к спине чиновника. – Ну что, разве тебе плохо?
– Нет, – признал чиновник.
– Вот и прекрасно. Теперь, маленькая, двигайся вверх-вниз, вверх-вниз, вот так, правильно. Не торопись, не торопись – ночь еще очень длинная.
Когда они вышли на балкон проветриться, была уже ночь. Снизу доносились взрывы смеха – там, среди сотен бумажных фонариков, весело отплясывали двойники. Но чиновник смотрел в небо. Бледная призрачная арка колец, алмазная россыпь городов, а дальше – звезды.
– Научи меня, как называются черные созвездия, – попросил он.
Ундина стояла рядом. Ее тело блестело от пота, никак не желавшего испаряться в душном ночном воздухе. Чиновнику было абсолютно безразлично – видит их сейчас кто-нибудь или нет.
– Интересно, – поразилась Ундина, – где это ты узнал про черные созвездия?
– Да так, случайно.
Живот чиновника прижимался к холодным перилам, правое бедро – к теплому бедру Ундины. Чиновник погладил гладкую, скользкую спину.
– Вот это, там, чуть пониже Южной звезды, – оно еще похоже на какое-то животное. Как оно называется?
– Это созвездие Пантеры. – В голосе Ундины появились интонации учительницы младших классов. – Это женский знак, символ жажды духовных познаний, используемый во многих ритуалах.
– А вот это, вверху?
– Голем. Это мужской знак.
– А вон то, похожее на летящую птицу?
– Ворон. Это Ворон. Чиновник замолк.
– Тебя интересует, как Грегорьян меня купил. Хочешь, я расскажу, чем он со мной расплатился?
– Нет, – покачал головой чиновник, – я ничего не знаю и знать не хочу. И все-таки я должен спросить.
Ундина подняла правую руку, сделала еле уловимое движение.
Адамантиновый браслет упал.
Она ловко поймала его в воздухе, поднесла к запястью и снова защелкнула.
– У Грегорьяна есть плазменный резак. Подношение одного из этих жутких стариков, клиентов, в оплату за будущие услуги. Резаки находятся на строжайшем учете, но чего только не сделает человек за хоть вот такусенький шанс обеспечить себе вечную жизнь.
– И это все, что ты получила? Возможность избежать учета?
– Ты забываешь, что и я для него ничего особенного не сделала – только передала тебе послание. Грегорьян хотел, чтобы я посоветовала тебе с ним не связываться. Не слишком серьезное задание. И я, – улыбнулась Ундина, – выполнила это задание самым приятным для тебя способом.
– Он прислал мне руку. – На чиновника накатило воспоминание о пережитом ужасе. – Женскую руку. Он дал мне понять, что ты утонула.
– Знаю, – кивнула Ундина. – Точнее говоря – недавно узнала. – Огромные зеленые глаза смотрели с обезоруживающей искренностью и прямотой. – Ну что ж, самое время приносить извинения. Я пришла, чтобы извиниться за две вещи. За то, что Грегорьян убедил тебя в моей смерти, и за неприятности, причиненные тебе Минтучяном. Об этом я тоже только что узнала.
– Минтучян? – удивленно переспросил чиновник. – А он-то тут при чем?
– Это длинная история, но я постараюсь изложить ее покороче. У мадам Кампаспе, которая учила Грегорьяна и меня, было много способов зарабатывать деньги. Некоторые из них ты бы не одобрил – мадам имела свои моральные принципы, сильно отличающиеся от общепринятых, она сама решала, что хорошо, а что плохо. Когда-то, очень давно, к ней в руки попал чемодан, в точности такой же, как у тебя. Мадам подумала-подумала и занялась производством всякой археологической мелочи для продажи коллекционерам.
– Шайка из Клей-Бэнка!
– Совершенно верно. У нее была целая организация – человек, приставленный к чемодану, агенты, раскидывавшие подделки по бутикам Внутреннего крута, – и Минтучян, вывозивший продукцию из Приливных Земель. С такими организациями всегда возникает одна и та же проблема – рядовые члены привыкают жить чужим умом и проникаются уверенностью, что с ними вечно будут нянчиться. Поэтому, когда мадам Кампаспе уехала, а чемодан сгорел, они прибежали ко мне. Чтобы спросить – как же быть дальше.
А я-то тут при чем? Но они словно не слышали этого вопроса, они хотели, чтобы кто-нибудь сказал им, что делать и что думать, когда вдыхать и когда выдыхать. Они не понимали, что у меня нет ни малейшего желания вытирать им сопли. Отвязаться от них было невозможно, и я решила исчезнуть. Утонуть – по примеру мадам Кампаспе.
Мы с Грегорьяном разбирали вещи, доставшиеся мне по наследству от мадам. Когда я упомянула о своих планах, он вызвался организовать детали инсценировки, за очень скромную цену, но не совсем бесплатно – иначе я бы сразу заподозрила неладное. Он достал в северных биолабораториях клонированную руку, обработал ее под руку утопленницы и нанес татуировки. Правду говоря, я очень обрадовалась, что нашелся добрый человек, освободивший меня ото всей этой скучной возни. Ведьмы всегда крутятся как заведенные, такая уж суматошная профессия. Какое-то время я отсутствовала и очень нескоро узнала о твоих неприятностях. Все это чистая правда. Ну как, простишь?
Чиновник обнял Ундину и не выпускал ее несколько минут, потом они вернулись в комнату.
В следующий раз они вышли на балкон одетыми – воздух стал прохладным.
– Ты знаешь черные созвездия, – сказала Ундина, – и яркие. А можешь ты соединить их в одно?
– Одно?
– Все звезды образуют одно-единственное созвездие. Давай я тебе покажу. Начнем откуда угодно – ну, скажем, с Овна. Проследи за ним, а потом перепрыгивай к следующему созвездию – они являются частями общей, более крупной структуры. Проследи за этим, и ты доберешься до…
– До Космонавта! Да, я вижу.
– Теперь, не забывая о них, рассмотри и черные созвездия – они тоже перетекают друг в друга, образуя вторую непрерывную структуру. Видишь? Следи за моим пальцем – петля вверх, потом вниз я сюда. Видишь? Не обращай внимания на кольца и луны, они эфемеричны. Вот, следи за пальцем. Теперь мы изучили половину неба.
Ты провел большую часть жизни вне планеты, а потому должен быть знаком с обоими полушариями неба, и с северным, и с южным. Соедини их мысленно – одно ты видишь, а другое можешь вспомнить. Они образуют…
И вдруг чиновник увидел. Две переплетенные змеи, одна – сотканная из света, другая – из тьмы. Их кольца заполняли всю сферу. В небе, прямо над головой, светлая змея пожирала хвост темной. Где-то там, под ногами, темная змея пожирала хвост светлой. Свет, поглощающий тьму, поглощающую свет. Вот она, структура. Так было и будет, ныне, и присно, и во веки веков.
Чиновник был потрясен. Всю свою жизнь он прожил внутри одного созвездия, тысячи раз пристально разглядывая его отдельные проявления, – и даже об этом не подозревал. И если от него укрылось нечто настолько очевидное и всеобъемлющее – что еще мог он проглядеть?
– Змеи! – прошептал чиновник. – Боже, в небе полно змей!
Ундина порывисто его обняла.
– Молодец! Жаль, не попался ты мне пораньше, молодым. Из тебя мог получиться настоящий волшебник!
– Ундина, – сказал чиновник. – Что ты будешь делать дальше?
Ундина вздрогнула, секунду помолчала.
– Утром я улетаю на Архипелаг. – Она говорила спокойно, без прежнего ликования, – Сейчас он как раз пробуждается, оживает. В продолжение всего Великого лета Архипелаг – сонное буколическое захолустье, где ничего и никогда не происходит, но сейчас на него словно брызнули живой водой. Люди поднимаются в горы, к самым дворцам, строят из чего попало хибары, размалевывают их такими красками, что глазам больно. Тебе бы понравилось. Музыка, танцы на улицах. Пей местное вино и дрыхни себе до полудня.