Майкл Суэнвик
Путь прилива
С любовью посвящается моей матери
миссис Джон Френсис Суэнвик
Автор глубоко благодарен Дэвиду Хартуэллу за советы, Стэну Робинсону за трюк с липовой мандрагорой, Тиму Салливану и Грегу Фросту за комментарии на ранней стадии работы, Грегу Фросту лично – за конструирование нанотехники чемодана, Гарднеру Дозуа за цепи моря и за то, что помог чиновнику остаться в живых, Марианне за освещение загадочной психологии бюрократов, Бобу Уолтерсу за ужасы, Элис Геррант за свинячью лоханку и прочие детали Приливноземельной обстановки, Шону за игру в самоубийство, Дону Келлеру за общую помощь, Джеку и Джинне Данн за цитату из Бруно, которую я стащил из их гостиничного номера, когда хозяева неосторожно отвернулись, а также Джулио Камилло за его театр памяти, превратившийся затем во Дворец Загадок; Камилло был одним из знаменитейших людей своего века – факт, над которым стоит поразмыслить. Аллюзии любой – не только этой – книги слишком многочисленны, чтобы перечислить их все, однако риффы, позаимствованные у Кэтрин Мур, Дилана Томаса, Брайана Олдисса, Теда Хъюза и Джамайки Кинкейда, настолько очевидны, что невозможно их не упомянуть. Роман был написан благодаря Челлендж-гранту Фонда поддержки искусств, организованного М. Ч. Портером.
1. ПОЛЕТ “ЛЕВИАФАНА”
С неба свалился чиновник.
Мелькнула бело-голубая, с огромными (скоро будут таять) полярными шапками Миранда, еще мгновение, и он стоял на поверхности. Оставалось только пересечь скоростным автобусом каменистые равнины Пидмонта и – вот он, Порт-Ричмонд, ближайшая стоянка дирижаблей.
Чиновник вылетел первым же рейсом. “Левиафан” плыл над лесами и коралловыми холмами Приливных Земель. Где-то там, внизу, специализированные экологии деловито готовились к преображающему волшебству Великого прилива. А в покосившихся деревенских халупах, на скрытых от глаза плантациях люди готовились к переезду.
В салоне “Левиафана” было пусто. Сцепив руки за спиной, чиновник хмуро глядел в кормовой иллюминатор. Пидмонт застилала голубоватая дымка, а вдали, на горизонте, клубились грозовые тучи. Воображение .рисовало каскад водопадов, за которым Полдень терял свое имя, рыбоястребов, кружащих в восходящих потоках воздуха. Приливные Земли кишели жизнью, словно исполинская чашка Петри, поросшая сине-зеленой плесенью. Грязь и убожество – вот что лежит внизу. Невыносимая грязь, тоскливое убожество. Ему страстно хотелось вернуться в прохладную, стерильную обстановку глубокого космоса.
На бурой поверхности воды – яркие крапинки, это тянутся вверх по реке караваны плавучих домов. Богатенькая буржуазия благоразумно сматывается в Порт-Ричмонд пораньше, пока цены за буксировку не прыгнули до небес. Чиновник тронул регулировку окна, и джунгли бросились ему в лицо; на деревьях, бывших прежде мутными силуэтами, стал различим каждый листок. Тень дирижабля неслась вдоль северного берега реки, по болотистым низинам, раскачивающимся на ветру фрагмитам, скрюченным водяным дубам. С нижней ветки дуба в воду испуганно посыпались похожие на желудей осьминожки, они мгновенно забились в какую-то щель, оставив после себя расходящиеся по мутно-коричневой глади круги.
– Ты только понюхай, какой воздух, – сказал квази-Корда.
Чиновник повел носом. Легкий запах земли, исходящий от развешанных по стенам корзин с лианами, плетеные птичьи клетки слегка пованивают пометом.
– Да, пора бы и почистить.
– В тебе нет ни на грош романтики.
Квази прислонился к подоконнику, руки его расслабленно болтались – сентиментальный скелет, да и только. В стене иллюминатора мерцало бледное пятно, отражение лица Корды, выведенного на головной экран конструкта.
– Я бы что угодно отдал, чтобы оказаться там, на твоем месте.
– Кто ж вам мешает? – кисло поинтересовался чиновник. – Вы же старший по званию.
– А ты не мог бы без шуточек? Это же не какая-нибудь там разовая контрабанда, под ударом находится вся система контроля над технологиями. Если мы пропустим туда хотя бы одну самовоспроизводящуюся технологию… да чего там, ты и сам прекрасно знаешь, насколько хрупко равновесие планеты. Именно для таких операций и нужен наш Отдел – если, конечно, он вообще кому-то нужен. Так что я был бы крайне благодарен, если бы ты хоть сейчас, для разнообразия, малость попридержал свой нигилизм.
– Я обязан говорить то, что думаю. За это мне и платят деньги.
– Весьма распространенное заблуждение.
Корда отошел от окна, нагнулся, взял пустое блюдо для сластей, перевернул его и зачем-то осмотрел дно. Нервная суетливость движений квази могла удивить любого, знакомого с оригиналом. Настоящий Корда был тяжеловесным, вялым и медлительным. Процесс дупликации словно вывел наружу капризного, привередливого человечка, погребенного обычно в этой туше.