- Тут нет дорог. Невесомость, и серый туман.
- Проклятый, тебе надо приложить сверх усилия. Это твой единственный шанс.
- Я по-прежнему не понимаю тебя.
- Представь, что тебя несет быстрое течение. Ты пытаешься прибиться к берегу, но у тебя не получается. Плыть тяжело, ты периодически ложишься на спину и отдыхаешь, и тебя снова выносит на середину реки. И скоро ты утонешь. Так вот, выплыть ты можешь, только не прекращая плыть. Не отдыхая. Даже когда это кажется совершенно невозможным.
- Плыть? Как в воде?
- Вода - это лишь образ. Важно усилие. Но какое - ты должен понять сам. Плыви, беги, долби стену как узник.
- Но тут нет берегов, нет ориентиров, мне кажется я кружусь на месте.
- Так придумай берег.
- Придумать? Что значит придумать?
- Представь берег, приложи усилия, чтобы добраться до него. Тут у тебя нет ничего кроме воображения, так используй его. Это единственный шанс. А сейчас извини, наши пути расходятся.
- Жаль. Спасибо, за помощь.
- Не стоит. Знал бы ты как тут красиво.
И паренек исчез. А Михаил проснулся через несколько минут, но разговор запомнил слово в слово. В этот день мужчина казалось ожил. До изнеможения бегал, старался забраться на стол, двигал мышку, шутил с Ирой. Он был охвачен неким лихорадочным возбуждением, и ждал ночь.
А потом была серая муть. И еще раз. И еще. Видимо, он чего-то не понял, или вообще весь разговор ему померещился. Или он просто был не способен, но на пятый день, его охватило черное отчаянье. И именно в этот день, они впервые, после его уменьшения, поругались с Ирой.
- Слушай, кот, ну сколько ты будешь пить? - голос жены, возвышающийся над ним, не вызвал ничего кроме привычного раздражения. Мужчина нехотя поднял голову, рассматривая исполинскую фигуру его Иры.
- Какая разница? Чем мне еще заниматься? И зачем?
- Нельзя разрушать себя, это...
В ответ он только лишь рассмеялся: - Нельзя разрушать? Так уже. И очень качественно. Подскажи-ка, а зачем мне здоровье?
Ира глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нормально, как и положено семейной паре, поругаться они не могли. Сильно плохо это закончилось бы для ее мужа. Теперь даже накричать на него, приравнивалось к покалечить, ну или как минимум хорошо оглушить. Она прошлась по комнате, и вновь присела перед Михаилом.
- Пожалуйста, перестань. Мы что-нибудь придумаем.
- Вот когда, придумаешь, обязательно сообщи мне. Сработает - обещаю, сразу прекращу пить, и даже спортом займусь.
- Спортом ты и сейчас можешь заняться, конечно...
- Угу, могу, блин! И даже занимаюсь, извращенным скалолазанием и спортивной ходьбой. Ах да, еще бегом по пересеченной местности. Ты в курсе, что у нас в квартире - очень много пересеченной местности?
- Не, ерничай! Да, я понимаю, тебе нечем заняться, и ты не привык, и вообще. Все плохо. С другой стороны - у тебя много времени, ну начни его тратить с пользой.
- Угу - давай я начну заниматься легкой атлетикой. И мы с тобой потом даже аттракцион заделаем? Внимание! Только в нашем цирке, ручной муж, делает стойку на руках, на ладони жены! Тебе как?
- Кот, ну перестань, я знаю, ты сейчас можешь перекрутить все что я скажу. Но зачем?
- А зачем ты мне это все говоришь? - Он вновь поднял наперсток, и тут она, не выдержав, аккуратно выхватила его. Михаил от неожиданности не удержался на ногах.
- Ой, Кот, прости пожалуйста!
- Уйди. Оставь коньяк и уйди! - Он заорал, срывая голос, все равно для Иры это был писк.
И тогда она решилась. До сих пор, по молчаливому соглашению, Ира не брала мужа на руки. Иногда поднимала его на стол, или раковину, но всегда он держался за что-то, за то же полотенце, например. Сейчас, она подхватила его ладонью, и очень аккуратно накрыла второй.
- Пусти! - Он бился в ее руку, но это было все-равно, что сражаться со стеной, оббитой войлоком.
- Кот, пожалуйста, успокойся, - она шептала что-то нежное, успокаивающее. Он затих, просто устал. И жена опустила его в коробку. - Прости, меня, но сегодня тебе хватит, завтра поговорим. И на всякий случай, загородила выход. Чтобы не вздумал спрыгнуть со стола.
Возмущение и ярость. Он побродил по своему новому жилищу, постучал в картонные стены, просто чтобы сбросить пар, а потом лег и неожиданно быстро уснул.
Ярость. Оказалось, он способен испытывать ее в этом тумане. И в воображении, он нарисовал ведьму. Ведь не жена виновата, в том, что он стал никем, а эта тварь. В своих фантазиях, он рвал ее на куски, жег, вытягивал жилы. Его тело невольно реагировало на бешенные эмоции, и казалось он начал двигаться. А потом.