– Самир грустно ухмыльнулся, – хотя можно поспорить, кто в этой связке хозяин. Кхм… Делает хозяина заторможённым, нерешительным, инертным, пассивным. На первых порах, если вовремя заметить паразитирующего соседа, то можно не легко, но без особых потерь, порвать эту связь. А если упустить время, то Ангоад начнёт медленно приближаться к своей жертве. И когда он придёт, то обнимет свою жертву. А его объятья равны смерти. А вырваться из них самостоятельно…
Самир замолчал. Люди в длинном доме сначала терпеливо ждали продолжения, но мужчина все молчал. Он просто смотрел в стену, как будто видел там что-то недоступное остальным. Пауза затягивалась. И как только послышались первый человеческий гул, Самир неспешно продолжил.
– Главная опасность для жертвы и сила для Ангоада – это время. Паразит медленно, а главное незаметно, высасывает жизнь. У окружающих складывается впечатление, что эта пассивность во всем – выбор человека. Близким, которые всегда были готовы бороться с внезапным, резким ухудшением здоровья, подставлять плечо и тащить за собой, обычно сложно поверить в полумифического паразита за спиной. Они скорее утвердятся в мысли, что человек сам сдался. Что он больше не борется. Некоторые из них опустят руки и бросят близкого человека. Другие решат, что нужно просто дать ему толчок для движения вперёд. И толкнут. Как умеют, так и толкнут. Только вот для человека, которым питается Ангоад, резкий шаг вперёд означает падение назад. Скорость движения задаёт не жертва.
В комнате раздался резкий вздох. Настолько громкий, что люди, сидевшие близко к источнику, в ужасе отпрянули от него. Некоторые невольные слушатели поёжились. Сама история не была похожа на сказку, даже на страшную. Тон, которым она рассказывалась говорил о том, что это скорее исповедь, чем выдумка. Самир говорил то громко, то тихо. То ускорялся настолько, что отдельных слов было не разобрать, то делал настолько длинные паузы, что казалось он расхотел рассказывать. Но каждый раз упорно продолжал.
– Да и человек, рано или поздно, забывает о том, что было раньше. Раньше не было. Всегда было только так. Он с недоверием относится к своей памяти, которая подсовывает ему счастливые воспоминания. Он ищет и находит воспоминания с серым подтоном. Серый – цвет Ангоада. Чёрный для него слишком банальный, слишком явный. Он не собирается давать своим жертвам подсказку. Паразит ласково окрашивает жизнь своих жертв в серый, подводит их к мысли, что жизнь – ничто. В прошлом нет счастья, как и в будущем. Их жизнь – недостойна того, чтобы её продолжать. Он никогда не действует явно. Он ждёт и всегда дожидается. Жертвы Ангоада сами доходят до последней границы.
В комнате стояла гробовая тишина. Никто ни на кого не смотрел, и каждый смотрел на каждого. Самир продолжал сидеть там же, где и сидел. Никто не нарушал тишину, все никак не могли решить – закончилась история или еще продолжится. Неужели это все, что рассказчику есть сказать?
Когда пауза перестала быть паузой, а стала просто молчанием кучи людей, кто-то что-то сказал, другой поддержал. Пошли разговоры, в одном углу сначала не смело пошутили и, получив взрыв смеха в ответ, продолжили шутить. Напряжение, появившееся от истории Самира, отступило. Все уверовали, что страшная сказка – это просто страшная сказка, и всеми способами отгоняли мысли о ней от себя. Скоро все разошлись, кто куда и наступила ночь. И кто знает какие сны приснились тем, кто внимательно слушал Самира.
***
Эва вышла из длинного дома одной из последних. В воздухе стоял запах не прошедшего дождя. Дорога уходила в горизонт и, казалось, никогда не закончится. Она шла, тяжело подволакивая ногу. Её предало собственное тело, но останавливаться было нельзя. Остановиться – значит сдаться. Проще тогда развернуться и идти навстречу. Хуже движения только ожидание. Ждать и бояться. Бояться и ждать.
Эва продолжала идти. Даже если она не успеет, главное, что она пыталась. Пока ноги идут – иди. Иногда Эва падала. Тогда из её груди прорывался беззвучный крик, идущий казалось со дна её души. На самом деле он никогда не замолкал. Она всегда его слышала. Иногда он звучал тише, иногда настолько громко, что заслонял собой весь мир. И только в редкие моменты падений он прорывался наружу. Эва падала, когда становилось совсем невыносимо. Эва падала, когда почву выбивали из-под ног. Эва падала, когда казалось, что сил больше не осталось. Но к собственному удивлению она всегда находила какой-то внутренний ресурс, позволяющий ей вставать раз за разом. Встать и идти дальше. Встать и не сдаться. Встать и доказать себе, что еще есть за что побороться. Идти без веры в себя. Идти без веры в успех. Идти, чтобы идти.