В какой-то миг он с ужасом для себя осознал, что по-настоящему влюбился. Это новое для него чувство стремительно росло изо дня в день, и чем больше, тем труднее было дознаться, каковы ее ответные чувства.
Время от времени Кора или Ника пробовали вызвать Пири на компрометирующие признания, но та при всей своей бесхитростности оказалась достойным противником. Она игнорировала намеки, а на прямые вопросы отвечала ничего не понимающим взглядом и недоверчивым смешком. В конце концов и Ника и Кора от такого ее поведения пришли в бешенство и сами стали сторониться ее общества.
Видя, что девушки перестали общаться между собой, Гунт попытался выяснить причину, и когда Кора рассказала ему всё напрямик, то от услышанного ему никак не стало легче. Наоборот, осознание того, что с каждым днем приближается неминуемая разлука, а между ними столько недосказанного, сводило закаленного в боях воина с ума.
Этим вечером перед самым ужином к Гунту подошел Дорн и, улыбаясь, предупредил, что сегодня не придет ночевать в каюту.
— Нашему путешествию на корабле скоро конец, и нам с Корой хотелось бы провести эти пару ночей вместе. Когда еще случится такая возможность… Она уговорила Пири перебраться в каюту к Нике, и та согласилась, любезно предоставив нам свою.
Гунт и вправду вспомнил, как сегодня за обедом, те о чём-то заговорщицки шептались. Он еще порадовался, что между девушками начал таять лёд недопонимания.
— Удачи! — напутствовал его командир. — И не забывай, что слышимость у этих кают так себе… и что у профессора больное сердце, а у Кейва давно не было женщины.
Дорн засмеялся.
— После медицинского блока сердце у профессора что надо, а Кейв перед отплытием пробежался вместе с Марком и Солрсом по всем самым дорогим борделям Кайрута, так что об этом не стоит переживать.
Этим вечером всё было, как и прежде.
Ужин, вечерняя прогулка, ничего не значащая болтовня и созерцание морской глади при свете Гуаса.
А ночью в дверь его каюты сначала поскреблись, а затем кто-то проскользнул в приоткрытую щель.
Сердце Гунта неистово забилось в груди. Запах ее духов невозможно было перепутать ни с какими другими.
Тонкие пальцы нащупали его лицо, прикрыли губы, а затем их сменил жаркий и нежный поцелуй.
Всю ночь они не сомкнули глаз, наслаждаясь друг другом.
Пири оказалась страстной и искушенной любовницей, прекрасно знавшей много способов, как доставить удовольствие мужчине.
Это нравилось Гунту, и в то же время его терзала жгучая ревность. Такой опыт требовал немалой практики…
И всё же, он был без ума от нее…
Крепость Скала
Кабинет коменданта Симворлу
На разных концах богато накрытого стола расположились двое.
Одним был комендант крепости по имени Симворлу, а другим — одетый в простую тряпичную одежду с чужого плеча лейтенант Фурс.
Комендант выглядел лет на пятьдесят и, судя по повадкам и прямому взгляду, был когда-то отменным бойцом. Но годы и старые раны берут свое, и теперь он заканчивает свою службу в этом теплом во всех отношениях местечке. Значит, заслужил, раз не бросили старого ветерана.
— Так, вы говорите, лейтенант, — спросил он, — что мой друг капитан Верид погиб одним из первых?
— Самым первым, — поправил его Фурс и положил себе на тарелку сочащийся маслом и обильно присыпанный специями крупный кусок какой-то хорошо прожаренной рыбы. — Мы попали в искусно расставленную ловушку, уважаемый Симворлу, и мне единственному удалось из нее выбраться живым.
Прожевав кусок, лейтенант запил его холодным патаком и, с благодарностью посмотрев на коменданта, добавил:
— И если бы не вовремя подоспевшая галера, и не ваш великолепный копейщик, то и я бы гарантированно стал кормом для того морского чудовища и не сидел бы сейчас перед вами.
Комендант улыбнулся краешками губ и кивнул.
— Мармед не знает промаха, и тебе, Фурс, сегодня очень повезло, что он оказался рядом. Не иначе как сам Меркул приглядывает за тобой!
Симворлу закатил глаза к потолку и с благоговением осенил себя священным треугольником.
Лейтенант кивнул и повторил его жест.
В его поясе было зашито с десяток полновесных гротов, и в благодарность за свое спасение он уже отблагодарил меткого копейщика одной звонкой монетой.