Внутри сферы находился жрец, который управлял невероятно быстрым подъемом и спуском.
Милуит снова ощутил уже то, давно позабытое им ощущение, когда кровь от головы стремительно перетекает в ноги, а потом так же стремительно возвращается обратно в голову. Он прекрасно знал законы и порядки, царившие на этом острове, и поэтому, когда сопровождающие их жрецы предложили им подняться в кабинет к верховному таким образом… был немало удивлен.
Надо же… такая честь!
В те давние времена, когда нынешний магистр ордена служил в храме и был одним из высших жрецов, он довольно часто пользовался этой сферой, когда его призывал к себе верховный.
Поговаривали, что она осталась здесь еще с тех самых времен, когда на Тарсоне правили Древние, и этот храм принадлежал им.
Жрецы как-то сумели оживить этот старинный механизм, и научились управлять им, останавливая там, где им это было нужно. Но Милуит больше не высший, и поэтому, когда его призывал к себе Мелигобарн, то ему всегда приходилось подниматься наверх только пешком и только по широкой винтовой лестнице, пронизывающей всё здание изнутри.
А в этот раз, надо же…
Милуит вздохнул и грустно улыбнулся, вспомнив о былых временах.
Старая обида на верховного и остальных высших уже давно прошла, но иногда ощущение справедливого негодования накатывали с такой силой, что магистр впадал в состояние глубокой депрессии, и это длилось днями.
Конечно, в глубине души Милуит никому ничего не простил, но он никогда не даст ни верховному, ни высшим даже малейшего повода поменять то свое решение. Относительная власть, ограниченная рамками ордена, дороже, чем гордыня и готовность расстаться с нынешним положением, а возможно, и с жизнью.
Вспомнив былое, магистр невольно скрипнул зубами и сжал челюсти. Он помнил тот день, как будто это произошло только вчера.
В тот злосчастный день, почти сорок лет назад, Милуит вот так же, как и сейчас, поднялся в кабинет верховного в этой же самой прозрачной сфере и попал не на совещание, как планировалось ранее, а на свой собственный суд, по совершенно надуманным обвинениям.
За много лет службы в Храме он неплохо изучил непростой характер верховного, и у него хватило ума не оправдываться перед ним и не изворачиваться, доказывая обратное.
Во-первых, это было совершено бесполезно, и те, кто упирался и пытался доказать свою невиновность, легко выводили верховного из себя. Чем это заканчивалось, известно было только одним богам, но упрямца так никто больше и не видел.
А во-вторых, как он и надеялся, его полное смирение существенно смягчило наказание и открыло перед ним неожиданные перспективы.
Обвинителем был тогдашний начальник Тайной Службы по имени Берикт, а приговор выносили сам верховный и двое высших, представлявших культы Серсы и Хорта.
Учитывая выдающиеся заслуги перед храмом и то, как Милуит покорно принял предъявленные ему ложные обвинения и не противился судьбе, приговор ему вынесли достаточно мягкий.
Его изгоняли из храма, но поручили создание особой организации, чтобы та выполняла кое-какие щепетильные поручения для укрепления влияния храма на континенте и во благо Веры. Таким образом Милуиту давали возможность продолжить служить храму, но уже вне его стен.
Неожиданным бонусом шла тайная процедура Шамаза.
Верховный пояснил ему тогда, что, несмотря на его проступок, он всё еще доверяет Милуиту и поэтому желает, чтобы тот взялся за порученное ему дело с новыми силами и без оглядок на свое здоровье и возраст.
Храмовые умники говорили, что эта процедура омолаживает лет на тридцать и на столько же продлевает жизнь.
Милуита поместили в прозрачную капсулу Древних, где его не только излечили от всех болезней, но и частично омолодили тело и организм. До него и раньше доходили слухи о таком, но он и представить себе не мог, что это правда. Храм был полон тайн, и даже не все высшие были посвящены во многие из них.
Так же верховный пообещал выплачивать на содержание ордена по двадцать пять тысяч полновесных гротов ежегодно, и он свое обещание держит вот уже почти сорок с лишним лет. Сумма колоссальная, перекрывающая все самые немыслимые расходы, и в хранилищах ордена уже скопилось немало звонких монет, но и справедливости ради стоило отметить, что и орден в свою очередь отрабатывал эти деньги сполна.
Милуит принял новое назначение с покорностью, присущей истинному служителю храма. Он прекрасно понимал, почему с ним так поступил верховный и другие высшие. Его популярность среди жрецов начала вызывать беспокойство у верховного еще задолго до того, как тот принял решение отправить его подальше от храма.