Вряд ли!
Вот из бывшего подразделения Гунта к такому подарку точно никто бы не прикоснулся, будь он хоть весь усыпан артефактами, без которых не выжить. В арсенале спецназа полно всяких приспособлений, готовых и обнаружить мину, и сдернуть с места труп без ущерба для себя. Но сейчас другие времена и возможности тоже другие, но враг быстро учится, и если сработает всё как надо, то второй раз такой номер с ними уже точно не пройдет.
На ночевку Марк предложил встать на вершине довольно высокого холма, который виднелся чуть левее километрах в трех. Эта возвышенность обеспечит отличный обзор во всех направлениях, а это сейчас самое главное.
Взобравшись на вершину, усеянную огромными валунами, поставили две палатки. Одну маленькую для профессора и его аппаратуры, а другую — самую большую, для всех остальных. Устанавливали их таким образом, что, если смотреть с равнины, палатки сливались бы с камнями, и ничего не было видно.
Быстро перекусили, распределили между собой дежурство и завалились спать. Один только профессор спать не собирался и настраивал нужную аппаратуру, чтобы выкачать полезную информацию из трофейного искина.
В первую смену вышли Гунт и Марк.
Не успели они распределить между собою сектора наблюдения, как где-то в глубине леса мигнула короткая яркая вспышка, и докатился еле слышный раскат грома, вызванный далеким взрывом.
— Семнадцать километров, — задумчиво проговорил Гунт, неотрывно глядя на лес. — Будем надеяться, что это не лесные звери сдернули труп с места.
— Я там половину флакона бергата использовал, опрыскивая всё вокруг. Не должны…
— Хорошо, если так! — кивнул командир — Было бы жалко использовать две наши последние мины впустую.
Осмотревшись, он присел на камень.
— Теперь у нас только энергетические ловушки остались, — добавил он, — да и то всего четыре штуки. Но и они от частого использования могут выйти из строя в любой момент.
Помолчали с минуту, вглядываясь в темноту.
— Как думаешь, — прервал молчание Гунт, — сразу бросятся в погоню?
— Нет, не думаю, — мотнул головой Марк. — Дождутся, скорее всего, утра. Ящеры ночью не пойдут. Если только их бросят и пустятся в погоню бегом…
Гунт кивнул, выпустил своего разведчика и молча указал следопыту на его сектор наблюдения.
Тихий Лес
Раннее утро
Капитан Краме вышел к своим бойцам и замер перед двумя шеренгами, развернутыми лицом друг к другу.
Между ними расстояние шагов в пять. Обнаженные по пояс тела густо покрыты сетью ритуальных татуировок, обозначающих принадлежность к служителям культа Хорта. На плечах, спине и груди искусно прорисованы языки пламени, сквозь которые просматриваются темнеющие символы на запретном языке Древних. Руки от плеч и до кистей испещрены всевозможными рунами, понятными только прошедшим тайное посвящение и больше никому.
У ног каждого в особом порядке разложен его личный доспех и оружие.
Количество всевозможных шрамов на их телах поражало, но эти незначительные царапины ничто, по сравнению с той неистовой жаждой мести, горевшей в их глазах. В них не было ни толики пощады — только смерть врагу и тем, кто встанет у них на пути.
Сам Краме уже вознес утреннюю молитву Хорту и самостоятельно облачился в доспех. Теперь настал черед его воинов. Выполняя особый ритуал, они должны пройти обряд Облачения и дать священную клятву. После этого Солнцеликие смогут снять доспех только тогда, когда они выполнят задание или… уже другие снимут с них этот доспех, но тогда уже только с их трупов.
Краме опустил забрало шлема и используя специальный режим позволяющий видеть тепло живого существа осмотрелся вокруг. Прячущегося на дереве и подглядывавшего за ними Фурса заметил сразу.
Хмыкнул про себя, не придав этому значения. Пусть смотрит и знает, с кем пойдет в бой. В свой орден ему всё равно уже не вернуться. Слишком много видел и слышал.
Пора!
Капитан шевельнул рукой, и чаша на трех цепях качнулась маятником, и дым от тлеющей в ней травы быстро распространился по поляне, окутав стоявших друг перед другом воинов.
Краме медленно пошел между рядами, ритмично размахивая чашей.
Сделав несколько шагов, он остановился и выкрикнул каким-то чужим, низким и вибрирующим голосом:
— Хорт, услышь меня, ибо я сын твой!
Все тринадцать бойцов тут же вторили ему, стукнув себя кулаком в грудь.
— Хорт, услышь меня, ибо я сын твой!
Капитан снова взмахнул чашей, с нее полетели на землю огненные капли, и редкая трава, растущая на каменистой почве, начала тлеть. Краме сделал еще один шаг. Едкий дым стал еще гуще, но воины даже не моргнули, не обращая ни малейшего внимания на удушливый запах и резь в глазах.