- Если бы так, дружище, если бы так… Меч, верный конь да стеганая куртка вместо доспеха – вот и все мое состояние.
- Ты серьезно? – Рендис был искренне возмущен. – Восемь лет ты горбатился на чужбине, чтобы получить взамен чуть больше, чем ничего?
- Давай не будем об этом. Главное – теперь я снова дома. Лучше расскажи, что тут у вас произошло в мое отсутствие?
- Как знаешь, - не стал спорить Рендис. – У нас тишь да гладь, все как обычно. Поля колосятся, коровы плодятся, мельница мелет, жизнь еле-еле. Папаша мой к дождю начинает волочить ноги, так что почти все дела мельничные свалил на меня. Твой-то здоров, как бык, машет молотом в кузне так, что никакая хворь не берет. Случается, и я ему помогаю. Ну и братья твои сводные тоже там подвизаются. Наверное, ты к ним сейчас?
- Ну да.
Хотя что делать там, где меня никто не ждет? С другой стороны, иного дома у меня и нет.
- Ясно, - Рендис, как и восемь лет назад, понимал с полуслова. – Если не заладится, дуй ко мне, папаша тебя сразу вспомнит, память у него – дай Небо каждому. Я, как закончу все, тоже подойду, посидим за парой пива. Может, хоть развеешься и поведаешь о своих странствиях, мы-то дальше ярмарки в Карстене редко бываем. Заметано?
- Ладно, - Ланс помимо воли улыбнулся.
- Вот и славно! – Рендис от души хлопнул друга по плечу – тот едва устоял на ногах. – Ну, бывай, до вечера.
И он скрылся в мельнице.
Несмотря на хмурую погоду, после встречи со старым другом, для которого словно и не было этих восьми лет, Лансу стало тепло на душе, как в летний день. Он пустил коня во весь опор, наслаждаясь бьющим в лицо ветром. Холмы быстро кончились, как и петлявший между ними ручей, а уже за заливным лугом раскинулся Брайтин.
Село заметно выросло, прибавилось добротных каменных домов, уже не один из них окружал цветущий сад. Впрочем, на окраине хватало и покосившихся деревянных хижин, но почти все они выглядели заброшенными. Людей попадалось не слишком много – видимо, большинство находилось в поле. Тишина, мир, покой… такая редкость в Приграничье. Лишь отдаленный звон кузнечного молота «дзинь-бомм! дзинь-бомм!», мерно разносившийся над Брайтином, словно напоминал, что жизнь не остановилась, а течет своим чередом. Ланс сглотнул подкатившийся к горлу ком и послал коня навстречу прошлому.
Родной дом за восемь лет обзавелся новехонькой кровлей и каменным фундаментом, на окнах появились резные ставни. Приблизившись, Ланс заметил и виновника последней из этих перемен. На крыльце сидел, увлеченно выстругивая доску, темноволосый мальчишка лет двенадцати. Оруженосец невольно залюбовался узором, выходившим из-под руки юного мастера.
Я ведь должен его помнить… Малыш Ферги? Или я ошибся с возрастом?
Паренек заметил замершую рядом чужую тень и немедленно вскинул голову.
- Господин рыцарь желает подковать коня? – звонко спросил он, откладывая работу. – Подождите, я кликну папу, это быстро.
Мальчик кубарем скатился со ступенек и помчался к кузнице. Ланс спешился и провел пальцами по сплетавшимся на ольховой поверхности ветвям чертополоха и терна. Как живые, разве что не колются. Далеко пойдешь, братишка.
- Сэр рыцарь…
Ланс медленно обернулся. Мужчина напротив ничуть не изменился, разве что широкий лоб перечеркнула пара-тройка морщин. Их взгляды встретились.
Когда-то в этих глазах светились любовь и доверие, лицо озаряла счастливая улыбка: «Сольда, солнышко мое!». И уже сыну: «Месяц мой ясный! Без вашего тепла нет мне жизни».
- Зачем пожаловал? – безжалостно разорвал иллюзию хриплый голос.
- Отец. - С каким трудом даются слова. – Я вернулся домой.
- Вижу. Зачем? Рыцарь твой погнал?
Ночь. Мечущиеся огоньки свеч. Тяжелый запах крови. «Как больно, Ланс…»
- Он умер.
- Кто бы сомневался, - губы, на которых раньше так часто играла теплая улыбка, кривятся в презрительной усмешке. – Бездомные рыцари мрут как мухи, этот еще долго протянул.
- У него был дом.
Очаг. Танцующие языки пламени. Заразительный смех. Почти каждый вечер там сиживали гости – Кольбейн привечал всех, независимо от знатности и богатства, а платой за гостеприимство служили истории.