Когда у нас есть такая опора, когда нам дают учение таким образом, мы постигаем, какое обилие духовной жизни представляет собой наша растущая способность давать. Будет разумно взглянуть на практику и на учителя, к которым мы хотим примкнуть, с точки зрения перспективы того, что мы можем им предложить. То, что в конечном счёте делает нас счастливыми в духовной жизни, – это не то, что мы получаем, а то, что можем дать как сообществу, так и самим себе. Мы даём нечто самим себе, когда отбрасываем свои старые взгляды, свои страхи, свои ограничения, преграды, которых придерживались долгое время, – и открываем фундаментальный, в корне новый способ существования, когда позволяем себе возродиться как дети духа. Мы даём нечто сообществу, когда вносим в целое свою энергию, свою творческую способность, своё сердце.
В сообществе возникает огромная радость, когда мы все вместе отдаём себя. То же самое явление мы имеем в нашей американской традиции. Это дух деревенской «постройки амбара» [3], красота хорового пения, когда сотня других голосов поёт «Мессию»; это голоса людей, собравшихся вместе, чтобы служить большой цели. Давать наш собственный дух, служить – это чудесная и развивающая часть вступления в духовное сообщество. Это дающее и принимающее сердце, это почитание священного создаёт дух сангхи, или «сатсанг», который характеризует тех, кто собрались вместе во имя того, что свято. Сообщество создано не тогда, когда люди сходятся во имя религии, а тогда, когда они сходятся, принося честность, уважение и доброту, чтобы поддержать пробуждение священного. Истинное сообщество возникает, когда мы говорим в согласии с истиной и состраданием. Это чувство духовного сообщества – чудесная часть того, что исцеляет и преображает нас на нашем пути.
Когда мы обдумываем возможность вступления в сообщество, чувствуя, что можем давать, когда мы обдумываем способы, какими это сообщество пробуждает своих членов, нам нужно посмотреть на старших учеников. Как в этом сообществе созревают ученики? Относятся ли к ним с уважением? Дают ли более высокие виды практики? Предоставляют ли возможности служить или учить? Существует ли способ осуществлять учения, как это сделал мастер? Счастливы ли старшие ученики, мудры ли они?
Вы заметите, что рассматривая вопрос об учителях и сообществах, я говорю о радости, мудрости, уменье и сострадании, а не о чудесах и особых силах. Верно, что в окружении некоторых мощных учителей у нас могут появляться видения, мы можем почувствовать, как в наших телах пробуждаются восторг и энергия, можем даже пережить временное преображение сознания. Эта способность учителя, когда она бывает подлинной, может быть полезной, но может оказаться опьяняющей или приводящей в смущение – в зависимости от того, как она используется. Однако эта сила никогда не является необходимой. Кроме проблем, которые возникают при злоупотреблении такой силой, о чём мы поговорим позже, более важно понять один основной факт: никто не может дать нам просветление; никто не может достичь зрелости вместо нас; никто не может освободиться для нас; никто никогда не сможет сделать этого для нас. Учителя могут указывать, вдохновлять, касаться, даже дать нам ощущение истинного пути, – но самое главное, что они способны сделать, – это создать священное пространство, где может произойти наше пробуждение.
Одна восьмидесятилетняя швейцарка, духовный учитель, у которой я имел привилегию учиться, говорила о необходимости для истинного учителя создавать свободное и защищенное окружение, в котором сердце и дух могли бы раскрыться и расцвести, как они желали этого с начала времён. Способность учителя создать такое священное пространство, передавать чувство доверия и действовать в качестве сострадательного вместилища, достаточно крепкого для того, чтобы позволить старым частям нас умереть, а новым – родиться, – это необычайный дар. Благодаря ему нам предлагается не только древняя мудрость данной линии, но и наше собственное истинное «я». Величайшая и простейшая сила учителя – это окружение его собственной свободы и радости.
В течение нескольких лет я посещал в Индии одного старого индуистского гуру. Он был мудр, полон радостной энергии духа. Он требовал от нас многого – глубоко исследовать, медитировать, проявлять преданность и полное доверие. Но лучшим в нём было то ощущение, которое он сообщал нам: мы чувствовали, что нас целиком и полностью любит человек, ничего не желающий взамен; у него нет ни малейшего желания получить что-либо от нас. В нём не ощущалась никакая привязанность; он не желал иметь учеников, не желал даже нашего пробуждения – здесь было всего лишь чистое и радостное пространство, призывавшее нас к истине и к раскрытию во всём с чем мы встречаемся. Чувствовать себя так любимым было необыкновенным переживанием: всё моё тело, сердце и дух входили в пространство открытости и мира.
Почувствовав, что изучающий действительно понял реальность и сердце его учения, гуру отсылал его домой. У некоторых это происходило через несколько недель, у других – через несколько месяцев; и тогда гуру говорил: «Иди домой и внеси этот дух в жизнь; нет необходимости всё время оставаться с посторонним гуру».
Подобно тому, как важно оставаться с учителем и практикой, столь же важно и знать, что в надлежащее время мы можем их оставить. Иногда это произойдёт потому, что мы завершим данные нам уроки; иногда к этому нас вынудят обстоятельства, если место или время цикла окажется неподходящим; часто нам могут потребоваться дополнительные или новые учения кроме тех, которые мы можем получить от своего учителя.
Наши обязательства и терпеливая преданность учителю не означают, что мы должны следовать его пути всю оставшуюся жизнь. В конечном счёте мы должны выбрать какого-нибудь учителя или какую-нибудь практику, вступить в какое-то сообщество, а затем увидеть, как это нам служит. И несмотря на то, что учителя и сообщества могу ожидать от нас присяги на верность, ожидать принятия обета о вступлении в сообщество на всю жизнь, нам нет нужды давать им вечный духовный обет. Даже вечные обеты нуждаются в возобновлении. Да, мы должны быть терпеливыми и преданными, но истинный обет духа состоит в том, чтобы чтить собственную целостность, пробуждение и сострадание, какие бы изменённые обстоятельства они ни вызывали.
По завершении первоначального периода обучения большинство лучших западных учителей, которых я знаю, проходило очень широкое обучение у многих других великих мастеров. Переход от одного учителя к другому может оказаться трудным, если мы взяли на себя расширенные обязательства.
Многие изучающие, приходившие ко мне, чувствовали себя связанными в вопросе об обетах. Они получали поучения от великих тибетских лам, которые требовали преданности практике на всю жизнь; или же они брали на себя обет посвятить себя жизни в особой традиции или следовать некоторому пути как бы навечно. Но иногда они достигали такого пункта, где эти обеты как будто препятствовали развитию их духовной практики. В нашем собеседовании мы тщательно исследовали вопрос, чтобы удостовериться, не является ли их проблема простым и бессознательным стремлением убежать от своей приверженности. Если наше совместное исследование показывало, что для них искусная поддержка этих обетов действительно закончилась или изменились обстоятельства их жизни, так что предыдущие обязательства более не служат духовному росту, я отсылал их обратно к ламам и учителям, чтобы просить о церемониях освобождения от этих обетов. Затем они могли двигаться в своей духовной жизни, как это требовалось обстоятельствами.
3. Имеется в виду американский обычай коллективной помощи соседей фермеру в строительстве, сопровождаемой едой и выпивкой.