Мадхури Саран резко развернулась и вышла из комнаты.
Сразу же явилась замотанная в чёрное тряпьё служанка. Опустившись на колени, начала подбирать разбросанную одежду.
Нет, всё-таки мне нужно решить проблему с дверью.
7. Статуя деда и «Игра Света»
Летающий экипаж с приговорёнными на общественные работы должен прибыть во «время утра перед началом трудов».
Я уже стоял на крыше дома, предупреждённый Внутренним Голосом. Глядя на облака, я жалел, что не силён в вычислениях. Зная скорость вращения Земли, мог бы как-нибудь высчитать скорость полёта Дивии. Хотя… что это мне дало бы?
На плече у меня висела сумка из белой, приятной на ощупь кожи. В сумке лежал кувшинчик с водой и две шкатулки с непонятно чем внутри. Больше всего места занял свёрнутый в рулон плащ. Я так и не понял, как его цеплять к тунике, да и не стал разбираться. Мне бы с трусами для начала совладать.
Сумку подготовила и передала мне служанка. Когда я спросил у неё, где Мадхури, ответила:
— Старшая хозяйка уходить. Лечить-лечить. Бо-о-ольшой человек болеть. Старшая хозяйка возвращать его в жизнь.
Я поинтересовался у Внутреннего Голоса, из какой страны прибыла служанка, но тот ответил, что не может помочь вспомнить мне это.
Поправляя мягкую лямку сумки, я посмотрел на воздушный автобус, проклюнувшийся в облаках.
Утренняя стычка с мамочкой Самирана оставила во мне странное ощущение удовлетворённости. И вот почему:
Я не считал себя неудачником. Неудачником меня считали окружающие.
Даже моя девушка не проявляла энтузиазма, когда речь заходила о нашем будущем. Она была спортивной, энергичной и увлекалась парапланеризмом. Мой друг, познакомивший нас, удивлялся, почему мы с нею сошлись. «Чувак, она же клёвая, а ты какой-то… никакой».
Подозреваю, что ещё немного и девушка бросила бы меня ради одного из тех накаченных, татуированных и загорелых молодчиков, с которыми она общалась в парапланерском клубе. Эти молодчики ездили по всему миру, спрыгивали с разных горных вершин, усеивая фотографиями своего полёта страницы соцсетей.
У молодчиков всегда были деньги на путешествия, даже во время пандемии они не прекращали летать по всему миру и прыгать с живописных скал, расправив крылья своих парапланов.
Один парень, наиболее красивый, татуированный и бородатый, вообще летал на вингсьюте. Тогда как я на вингсьюте летал только в игре Far Cry. Но даже там не мог приземлиться, не потеряв половины здоровья.
Моя девушка летала с красивыми бородатыми парнями, а я не смог даже свозить её в отпуск в Абхазию. Зарплата учителя не позволила. Спасло то, что девушка работала в рекламном агентстве, зарабатывая намного больше меня.
Если честно, я даже и не любил её. Просто понимал, что ничего лучшего в моей жизни уже не будет. А вот зачем она была со мной — загадка. Возможно, считала меня чем-то вроде запасного аэродрома, на тот случай, если у неё не получится приземлиться на семейный аэродром одного из бородатых и татуированных парней.
То есть… припоминая прошлую жизнь… я не уверен, что сильно хочу вернуться. Если Самиран попал в моё тело преподавателя истории в транспортном колледже, то пусть выкручивается как хочет. Мне пока что и здесь хорошо.
Поэтому я не позволю никому указывать мне, что делать. Ну, если конечно, у меня хватит на это смелости.
Прежде чем принять имя чьей-то семьи, я хотел изучить их преимущества и недостатки.
Но это тоже не главное дело. Главное сейчас понять, как дивианцы применяли озарения. Я тоже хотел разогревать воду пальцами и насылать на врагов вихри. А ещё — летать, как небесный мент Илиин.
Пора мне активно менять Путь Самирана, а не бродить по чужим тропинкам, чем я был занят прошлую жизнь.
Хм, кстати, интересное совпадение — моя девушка увлекалась парапланёрным спортом, а я попал в летающий город. Иногда судьба так тонко издевается над нами, что мы не сразу улавливаем иронию.
На площадку упала тень. Громыхая решётками на окнах, и отслоившимися от бортов узорами, арестантский летающий экипаж приземлился в её центре.
Я бодро вбежал в раскрытую дверь и пожелал стражнику доброго утра. Тот непонимающе уставился на меня:
— Как это «доброе утро»? А оно бывает злое?
— О, поверьте, бывает. Бывает даже злая ночь.
Хаки Энгатти встретил меня как старого друга.
— Привет, Самиран!
Я приветливо кивнул и сел на лавку рядом. Рукопожатия в Дивии были не в ходу. Кажется, их использовали только близкие друзья.
Хаки выглядел празднично. Туника не мятая, а гладкая и почти новая. Сандалии начищены до блеска, а их шнуровка затейливо обвивала ноги почти до колен, заканчиваясь двумя крупными железными украшениями в виде иероглифов «СВИРЕПЫЙ» и «БЕЗЖАЛОСТНЫЙ». Волосы у парня приглажены и, кажется, обрезаны и подровнены.
Пацанчик готовился сразить Виви Карехи своей красотой.
— Отлично выглядишь, — сказал я. — Не боишься запачкаться?
Хаки двинул плечом, показывая кожаную котомку, которая висела за спиной на грязной верёвке:
— Взял другую одежду. А ты?
— У меня много одежды, не жалко.
Сегодняшний стражник был не так строг, как вчерашний. Ему было плевать, разговаривали мы или нет. Поэтому я вдоволь расспрашивал Хаки о жизни в районе так называемых Ветроломов.
По его словам, там жили самые сильные и смелые люди на всей Дивии. Все они были прославленными воинами, в одиночку сокрушившими целые армии низких царей.
— Слышал ли ты о Ротте Громобойце? — спросил Хаки.
— Не помню.
— Да ты что? — возмутился Хаки. — В битве с царём Портового Города он сотворил такой мощный «Удар Грома», один звук которого раздавил половину царского войска и потопил сотню кораблей.
— Его гром убил пять человек, — поправил стражник. — И потопил одну лодку.
— Вы ошибаетесь. Он мне сам рассказывал, как было дело.
— Никакой Ротт не Громобоец, а грязный лгун. Хвастался, что потопит все корабли Портового царя, а потопил лодку, да и та принадлежала рыбакам из другого города. Из-за его лжи и бахвальства, мы потеряли в том бою несколько воинов.
— Это вы всё врёте!
— Тот, кто верит лгуну, сам лгун, — пожал плечом стражник.
Мне пришлось вмешаться:
— Подожди, Хаки. Если Ротт Громобоец могучий и славный воин, то почему он живёт на Ветроломах, а не в центре Дивии?
— Потому что таков его Путь. Он сам решил двигаться во тьму. Я тоже так хочу.
Меня удивило, что парень так легко говорил о сумраке, тогда как и мама Самирана, и папа, и остальные презрительно отзывались об этом направлении.
— Разве путь во тьму это хорошо?
Хаки уставился на меня:
— Но ты же сам творил грязное колдовство?
— Ну, так вышло.
Хаки наставительно сказал:
— Все направления Пути равны друг другу. Они не зло и не добро, а направления. Только отрицание Пути есть истинное заблуждение.
Грустный стражник повеселел:
— Но только на пути к сумраку мы будем вас ловить и наказывать.
— Это мы ещё посмотрим, — пробормотал Хаки. — Больше вы меня не поймаете.
Воздушный автобус накренился, ударился днищем и открыл двери.
— Свинарники семьи Карехи, — сказал стражник. — Кто там на выход?
Нас встретил Карапу Карехи, вооружённый всё той же палкой, что вчера.
— Ты куда так вырядился? — спросил он у Хаки. — На танцы что ли? Хе-хе, тогда готовься плясать со свиньями. — Прочитав иероглифы на его шнурках, саркастично добавил: — Свирепый и безжалостный уборщик свинарников.
Хаки гордо проигнорировал насмешку.
Виви стояла поодаль, возле забора перед большим домом рода Карехи. Улыбаясь, она помахала нам рукой. Хаки степенно и невозмутимо поклонился, полагая, что так ведёт себя истинный мужчина.
Я же помахал и улыбнулся ей в ответ.
Карапу взмахнул палкой:
— Хватит перемигиваться, за работу, грязные лентяи!