Мне хотелось разодрать себе виски, вскрыть череп, чтобы выковырять себя из этого тела. Мне хотелось выть и кричать…
Но ведь это не моё поведение?
Неужели гормоны юноши повлияли на мой характер? Что если я буду всё больше и больше становиться им, теряя себя?
Ещё сильнее зажмурил глаза.
Мне надо успокоиться.
Но как тут успокоиться, когда сердце заколотилось, а по лбу потёк пот?
— Твоя Линия Духа находится в беспокойном колебании, — встревоженно сказал Голос. — Это отражается на твоём телесном здоровье.
— Заткнись, заткнись, — бессильно прошептал я. — Просто заткнись.
Не знаю, сколько я так просидел, наблюдая цветные круги, бегающие в темноте моих сомкнутых век. Пульс восстановился, пот перестал течь.
Я снова ощутил холодный ветер.
Надо заметить, Дивия была холодным местом, везде ветер и сквозняк. Дивианцы — закалённые ребята. Интересно, как у них с заболеваемостью простудой? Или же они все лечатся магией, поглаживая друг друга ладонями?
Хорошо, хорошо… я постепенно возвращаюсь к привычному ходу мыслей, Я всё ещё я. А не юноша из летающего города, из-за которого я залетел в эту просторную и хорошо проветриваемую камеру предварительного заключения.
Итак. Если всё это не моя затяжная галлюцинация, то пора привыкать. Надо изучить культуру Дивии, обычая, законы и порядки. С законом я уже столкнулся.
Всё хорошо, всё хорошо.
Я всего лишь попал на летающий город цивилизации далёкого прошлого, о которой нам ничего не известно. Так бывает. Мир полон чудес. Я…
— Самиран, — гаркнул над моим ухом стражник. — Сын Похара Те-Танга и Мадхури Саран.
Открыв глаза, я поднялся:
— Здесь.
— Что? — удивился стражник. — А где тебе ещё быть?
— А я же говорю, он одержимый, — вмешалась женщина в вуали. — Ему не место среди нас.
Стражник поманил меня пальцем к барьеру:
— К тебе родители, грязный колдун.
— Ах, он ещё и грязный? — воскликнула женщина. — Такой молодой? Теперь я точно пожалуюсь, что вы меня держите рядом с ним.
— Уважаемая, — повысил голос стражник. — Отойдите от барьера!
Моя сокамерница утихла и отошла.
К барьеру подошли двое.
Красивая женщина с высокой причёской вьющихся тёмно-коричневых волос. Одета в тунику из лёгкой ткани, обута в сандалии с высокой шнуровкой. На вид ей лет тридцать, стройная, длинноногая. Не верилось, что у неё пятнадцатилетний сын. И этот сын — я.
Мужчина оказался менее изящным: толстоватый, лысоватый, при этом буквально запакован в шубу из белого меха. Ему не хватало чёрных очков и трости с брильянтовым набалдашником, чтобы походить на сутенёра из американских комедий того времени, когда над неграми ещё можно было шутить.
— Бедненький мой мальчик, — сказала мама Самирана.
Её тёплая ладонь легла на мою щёку. Вторая ладонь — на шею. Я мгновенно ощутил пульсацию тёплой энергии, расходящуюся от её рук по моему телу.
Мать отдёрнула руки и воскликнула:
— Они тебя били?
— Немного.
Мать развернулась к стражнику:
— Какое моральное право вы имели бить моего сына?
Стражник изумился:
— Госпожа, между нами непонимание. Никто его не пальцем не тронул. Уважаемый страж Илиин поймал Самирана на грязном колдовстве. У нас всё по закону, есть все доказательства и свидетельства потерпевших.
— В теле моего сына следы сильных повреждений и неумелого лечения озарением «Мягкие Руки», — заявила мама Самирана.
— Госпожа, ваши ветреные обвинения могут пойти вам во вред. Мы честные стражи, мы не бьём прирождённых жителей Дивии. И вообще, сначала докажите, что стражник Прямого Пути нанёс ему какие-либо увечья.
— Мама, всё нормально, — осмелился сказать я. Хотя от слова «мама» меня чуть не вывернуло.
— Да, Мада, путь с ними, — сказал вдруг отец. — Грязное колдовство — серьёзное обвинение для мальчика. Оно отразится на нас. Самиран только-только встал на свой Путь, ещё не выбрал даже родовое имя, а уже наступил в дерьмо.
Мама Самирана с высокомерием посмотрела на папу:
— Не знаю, как грязное колдовство сына отразится на твоём садоводстве, но на моём пути целительницы уже отразилось. Люди скажут, что я создаю кристаллы, воруя грани у мёртвых. Но я готова отдать все свои достижения на пути к свету ради сына. Готов ли ты?
— Не будем спорить, кто к чему готов, — добродушно согласился отец, склонив голову. — Хотя я простой садовод, но знаю, что на первый раз грязное колдовство не наказывается строго. Я бы сам всыпал плетей нашему бездельнику, чтобы он навсегда забыл как воровать грани.
И я снова понятия не имел, о чём они все говорили. Но понял, что грязное колдовство принесло мне много граней. Ещё бы знать, что эти грани мне дают? Могу ли купить себе большой дом с бассейном, летающий экипаж или хотя бы крылья, как у Илиина?
Отец подошёл ко мне и через барьер похлопал по плечу:
— Не ожидал от тебя такой низости, сынок. Когда же ты свернул не туда?
— Я бы тоже хотел это знать, — честно ответил я. — С радостью вернулся бы назад.
— В любом случае, Самиран, ты впервые на суде, — продолжил отец. — Если правда на твоём пути, то всё будет хорошо.
К барьеру подошёл стражник и провозгласил:
— Подозреваемая по имени Мата Дивиата из сословия Меняющих Смыслы, Обвинения и Правда ждут твоего присутствия.
Женщина с вуалью, подошла к перегородке.
— Нет нужды выкрикивать моё имя вслух, — обижено сказала она.
— Закон для всех одинаков, — ответил стражник, пропуская её за барьер.
— Самиран, сын Похара Те-Танга и Мадхури Саран! — выкрикнул другой стражник. — Обвинение и Правда ждут твоего присутствия.
Стражник поднял барьер и пропустил меня.
Стражник провёл меня по пустому коридору, потом мы долго поднимались по широкой винтовой лестнице.
Навстречу несколько раз попались другие стражники, которые вели других арестованных. Я с любопытством осматривал каждого собрата по несчастью, пытаясь понять его преступление.
Люди разные. Молодые и старые. Одни одеты легко, как я, другие наоборот — кутались в толстые халаты или шубы, как папа Самирана. Одни не носили никаких головных уборов, другие носили что-то похожее на тюрбаны или круглые шапочки, смотанные из нескольких слоёв ткани.
Женщин было меньше, чем мужчин. Но особого отношения к женщинам я не заметил. Они не покрывали лицо и не вели себя подобострастно по отношению к мужчинам. Вероятно, в Дивии существовало столь редкое для древнего мира равноправие полов. Даже среди небесных стражников встречались женщины.
Некоторые заключённые держали руки крест-накрест на груди, обхватив ладонями плечи. Запястья связаны тонкой белой верёвкой, петли которой обматывали шею, заходили за плечи и как-то смыкались на спине. Немного напоминало японское извращение связывания верёвкой. Но многие шли, как я, без всяких пут.
Один раз навстречу попался здоровенный силач, одетый в чёрную тунику, настолько неприлично короткую и настолько открытую, что можно запросто предположить, что мужика взяли за нарушение общественных приличий.
Его сильные руки скованы железными обручами, к которым приделана толстая цепь. Один стражник тянул цепь, а второй подталкивал мужика копьём в спину. Третий стражник, вооружённый полупрозрачным топориком из неизвестного материала, шёл рядом.
Вокруг тела арестованного летали разноцветные обручи цвета. Это выглядело бы даже прикольно, если бы каждый оборот обруча не причинял мужику явную боль: он плотно сжимал губы и хрипел, сдерживая стоны.
Мой стражник толкнул меня в сторону, чтобы уступил дорогу.
Тихо постанывающего мужика провели мимо нас вниз по лестнице. Один из цветных обручей едва не коснулся моей руки, отчего я тоже ощутил болезненные покалывания в теле.