Воздух был спертым и насыщенным запахом алкоголя.
Рен словно тень проходила сквозь потные и дурно пахнущие тела. Девушка удивилась тому, что многие крестьяне редко стирали свои одежды. Проработанные и потные, от них пахло хуже, чем от самой девушки.
Да и, если честно, одежда Рен была грязной лишь для вида...
Заметив в углу свободное место, девушка юрко направилась туда. По пути ловко обходя препятствия, такие как тела давно уже нетрезвых крестьян.
В таких заведениях девушка всегда стремилась занять плохо освещенные углы. Да и обзор был широким в них.
Пробегаясь по посетителям, девушка лишь удовлетворяла свое любопытство. Последние дни она появлялась в таверне чтобы отоспаться и набраться сил. Лишь сегодня она смогла позволить себе оценить как отдыхают люди отнюдь не состоятельного положения.
Увидев девушек легкого поведения, Рен не удивилась. В любом городе можно было найти подобные заведения. Где есть выпивка и азартные игры, мужчины никак не обойдутся без общества прелестных дам.
Смотря на всё это, Рен поймала себя на мысли, что ей нравиться то, как люди себя ведут. Здесь люди показывали свое истинное лицо, без масок и фальши. Глядя на посетителей, на их алчные глаза, девушка соглашалась с изречениями древних мыслителей, которые утверждали, что человек недалеко ушел от животных...
Умные изречения остались в её памяти от прошлой жизни. От жизни, в которую не было возврата. Девушка так вжилась в свою роль, роль воровки, которую ей приписала сама судьба. Её мысли, её личность навсегда исковерканы, что ей казалось, она никогда не будет прежней.
Вместо тех качеств, к которым она стремилась, в её сущность внедрились противные человеческому духу принципы и привычки.
Девушка порой, смывая с себя грязь, не узнавала себя в отражениях. Настолько в нее укоренился созданный образ, что она не могла ответить, не было ли сном то прошлое? Прошлое, о котором она горевала.
Закрыв на минуту глаза, Рен быстро вдохнула и выдохнула пару раз, чтобы отогнать ненужные мысли. Она прежде никогда не позволяла себе заниматься воровством на территориях, где устраивалась на ночлег. Но из-за наплыва эмоций, девушка в эту ночь решила отвлечься работой.
Рен не сразу нашла глазами подходящих людей. Двое не так далеко от нее активно выпивали саке. Нищие крестьяне давно бы попробовали отнять у этих двоих кошельки, не будь они из военного сословия.
Девушка не удивилась, увидев в таком месте самураев. Ведь здесь в некотором роде каждый был свободен и подчинен лишь своим порокам.
Один из них выглядел внушительно и всё время о чем-то говорил. Второй явно не вслушивался в речи товарища и лишь изредка кивал головой. Рассматривая своих жертв, Рен удивилась маленькому открытию.
Самурай, который казался здоровее, жадно улавливал кивок напарника. Этот жест подталкивал его продолжить разговор.
Будучи представительницей воровского ремесла, Рен умела распознавать мелкие признаки, которые были скрыты от других людей. Видя поведение этих двоих, девушка пришла к выводу, что выглядевший простовато самурай тем не менее имел определенное влияние на своего товарища.
Пока девушка неспеша шла к ним, до неё донеслись слова самурая, сидевшего напротив неё.
-- Я тебе говорю, друг... ик... Надо бить их, собрав силы в один кулак, -- и ударил кулаком по столу.
Обойдя их стол, Рен приближалась с боку, нацелившись на говорливого самурая. Ложно поскользнувшись, она потихоньку стукнулась с самураем.
-- Извините меня, господин, -- тараторя в напускном страхе, девушка даже умудрилась присесть на колени. Самурай явно растерялся от подобного обращения и не заметил, как у него опустели карманы.
Рен довольно часто проделывала подобные трюки, и как обычно девушка, прося прощения, встав, начала удаляться.
-- А ну-ка стой! -- обратился доселе молчавший самурай.
-- Да ладно тебе...
-- Ты лучше проверь карманы...
Обернувшись и прикусывая губу, Рен дико сожалела, что решилась подзаработать возле места, где она обосновалась на время. Ведь этому учат мелких карманников, что нельзя так делать. В противном случае ты не сможешь скрыться...
-- А где мои деньги? -- все еще не мог понять обворованный воин.
-- Задай лучше этот вопрос ей...
Протягивая кошелок, Рен разрыдалась.
-- Пожалуйста, простите меня на этот раз. Не от хорошей жизни ведь. Я сирота и...
Заученные слова слетали с уст девушки, а из глаз текли обманчивые слезы.
-- Давай отпустим её а, Канске? -- сжалился один из них.
-- Нет. Тебе повезло, мне кажется, недавно я сталкивался с этой карманницей. Хотя это было еще до поездки в Сумпу...
Имя самурая будто отрезвило остальных присутствующих в зале. Каждый передавал другому, указывал на них, говоря "это Канске". Заметив это, самурай добавил:
-- Ты что, назвал меня по имени, а, Нобуфуса?
Услышав и это, другие посетители, не лежавшие в хлам, дружно воскликнули:
-- Да это же генерал Баба Нобуфуса, рядом со стратегом дома Такеды!
-- Поздравляю, Нобуфуса.
Пока тот, кого назвали Нобуфусой стоял смиренно, признавая ошибку, другой самурай подошел так близко, что в лицо девушке отдало запахом от выпитого.
-- Не может быть. А ну-ка...
Для наглядности, самурай схватился за лицо девушки и удивленно уставился.
-- Нобуфуса, мы забираем эту воровку с собой!
-- Зачем? Ну зачем тебе она?
Нобуфуса хоть спрашивал, но крепкой рукой ухватил девушку, в то время как второй быстро шел впереди.
Вместо впереди шедшего самурая, охая и ахая, ответили посетители таверны "Хромая лошадь":
-- Братцы, не видать теперь ей белого света...
До Рен вдруг запоздало дошло, что это ведь благодаря некому Канске, в городе вмиг исчезли мелкие воришки...
-- Отпустите! Отпустите! -- уже не наигранно заверещала Рен. Девушка даже начал бить кулачками пленителя, но тот лишь сказал:
-- Не балуй, -- и сжал свободной ладонью кулак, затем добавил другу:
-- Канске, давай отпустим. О нас ведь теперь все будут судачить.
-- Да ты что! Нам улыбнулась удача. Понимаешь, удача!
Говоря это, Рен и Нобуфуса увидели лицо парня в широченной улыбке. И глаза у него отдавали неестественным блеском, которые люди порой наблюдают у умалишенных.
Девушка и державший ее крепко самурай на минуту растерялись. Лишь после, волоча уже несопротивляющуюся девушку, друг безумного самурая спросил:
-- А куда идем-то?
-- Как куда? Ко мне домой...
-- Ты ведешь воровку к себе домой? Я правильно понял?
-- Да, -- остановившись и подойдя поближе к Рен, безумный самурай опять уставился на неё, не мигая:
-- Нобуфуса, вот ты говоришь: война то, война это. А я тебе говорю: мы еще потанцуем с ними. Ведь война -- это танец смерти. Нам ли с тобой не знать, брат...
Самурай сказал это с таким серьезным видом, что ни Рен, ни Нобуфуса не решились спорить с неадекватным самураем. Идя следом за товарищем, конвоир в лице Нобуфусы тихо так прошептал, чтобы его не услышал впереди идущий:
-- Больше с тобой в кабаки не пойду...
Но вопреки усилиям Нобуфусы, безумный самурай услышав, произнес:
-- Не зарекайся, Баба Нобуфуса. В этой жизни не зарекайся. И если везет, то везет! -- последнюю фразу странный парень добавил, глядя на Рен.
Девушке стало страшно, как никогда в жизни. Ведь никогда не знаешь, что придет в голову безумному человеку...
Глава 4
Канске
Последние зимние дни пролетели монотонно, если не считать последствия той попойки.
Слухи о произошедшем в таверне "Хромая лошадь" изрядно приукрасились, и это как бы было ожидаемо. Но из-за этого, люди обеспокоились вопросом, куда же стратег дел воришек и других элементов преступного мира...