После того, как орки были перебиты, следующими на очереди стали местные солдаты, укрывшиеся на территории храма. Их находили везде. Находили и убивали. Ведь виконт Ларский сказал перед штурмом, что на этот раз ему не нужны живые жрецы, потому что деревьев на них не напасешься. Огонь смогли погасить только ближе к вечеру, да и то лишь потому, что земляное масло давно выгорело.
До утра следующего дня Сашка не решился направиться внутрь храма. Какие ловушки могли там ждать? Да и опасно ходить по тлеющим головешкам. Выставив охрану, чтобы никто не смог ни выбраться из храмового комплекса, и не сделать самоубийственную вылазку, войско переночевало опять в своем лагере. А утром двинулось внутрь крепостной стены, сияющей свежими выбоинами, отверстиями и обрушениями. Ворота стояли распахнутыми еще со вчерашнего дня, злость на жрецов за мучительную гибель их боевых товарищей стала понемногу затихать, но это не остановило от быстрой расправы с найденными живыми вражескими солдатами. Хотя к этому утру тех нашлось не более полутора десятков: всех остальных врагов вырезали накануне.
А вот найденных живыми храмовых рабов пощадили. Да и за что их наказывать? Те чудом остались в живых в подземельях храма. Жрецы или кто там еще, видимо, увлеклись уничтожением семей жрецов и служек, вот и прозевали жизнь своих рабов. Да, все семьи людей храма были уничтожены, сожжены, превратившись в головешки. Причем это произошло в утро начала штурма. Вот почему жрецы так и не решились на новую атаку: ее просто не смогли подготовить.
В большом зале, расположенном под землей храма, сейчас находилось несколько сот трупов женщин и детей — семьи жрецов и их служек и солдат. В первый момент, когда Сашке принесли это известие, он подумал, что это результат попадания в зал одного из ядер с земляным маслом. Но десятник, принесший это известие, его разуверил.
— Милорд, этот зал надежно изолирован от остальных помещений. Ядро никак не могло туда залететь. А если б и попало в зал, то смогло выжечь только переднюю ее часть. Но там… такая картина, что кто — то пустил длинную огненную струю, даже не струю, а огненный поток.
— Это похоже на то, что пускали жрецы со стен?
— Да, милорд.
Это дело рук их жрецов. Но зачем? Чтобы женщины и дети не достались победителям? Это было страшно, но… в то же время Сашка вздохнул с облегчением. Эти жрецы помогли ему в решении тяжелой проблемы: что делать с гражданскими пленными? Пленных орков и их детенышей ждала смерть, здесь не могло быть сомнений. Тварей надо убивать прямо в колыбели, которой, кстати, у орков и нет. А что делать с женщинами и детьми жрецов — убийц? Тоже убить? Оставить в живых? Ответа Сашка не знал. Если отпустить, то через десяток — другой лет на месте сожженного храма появится новый и дети убитых жрецов так же, как и их отцы, снова будут сжигать людей в медной статуе своего бога. Наивно было бы думать, что подросшие сыновья жрецов как — то изменятся. Но убивать женщин и детей? Правда, оставался вариант продажи их в рабство. Без права выкупа и освобождения. Но сегодня жрецы сами решили Сашкину проблему.
— Обыщите все помещения храма. Ищите потайные места. Найдите мне старшего жреца и его помощников.
— Милорд, все они сейчас в главном храмовом зале.
— Живые?
— Нет. Если желаете, то увидите сами.
Сашка прошел внутрь храма. Главный зал поражал своей величиной. В его центре на помосте стояло тринадцать медных кресел. Одно на возвышении в центре и двенадцать вокруг него. Во всех креслах сидели головешки — все, что осталось от жрецов храма.
— Зачем? — только и смог сказать Сашка.
— Вероятно, милорд, они решили покончить с собой, лишь бы не попасть в плен.
— И сами себя сожгли, — тихо добавил Сашка.
— Я думаю, они считали, что мы будем их пытать, чтобы узнать их жреческие секреты. А секретов здесь могло быть много. Храмы — то существуют с самого начала истории Атлантиса, — добавил стоявший рядом Хелг.
— Да, информацию получить было бы интересно. А рабы, они откуда? — спросил Сашка одного из сотников, которые проверяли подземелье.
— Я не понял вопроса, милорд.
— Рабы, которые остались живы, они смертники или работали у жрецов? Кто — то ведь должен готовить пищу, убираться в комнатах.
— Я сейчас узнаю, милорд.
Спустя четверть часа сотник докладывал Сашке.
— Милорд, рабы были в двух дальних камерах подземелья. В одной полтора десятка, в другой трое. Все мужчины. Первые работали на скотном дворе, а трое при храме уборщиками. Но что странно, милорд. Все они с выбритыми головами.