— Узнаешь?
— Ты кто? — взвизгнул тот. Двое людей Медянщика встали по бокам, а третий направился к мальчишкам.
— Что, крыса, не узнал?
— Нет! — испуганно затряс бородой купец. Значит, это не тот незнакомец в плаще.
— Вот и я тебя не узнал. Зато мальчишку узнал. И он меня узнал. Сапожника твой дружок зарезал?
— Какой дружок?
— Да вот он знает… Ну — ка щенок подойти сюда. Быстро!
Когда Эрник приблизился к столу, Медянщик ловко ухватил его за ухо и достал свой острый нож.
— Если хочешь остаться с целыми ушами, говори правду.
— Господин, пожалуйста. Хозяин приказывал, я слушался.
— Этот хозяин?
— Нет, не этот. Этот только меня с пацанами везет в Гендован. Он вообще посторонний.
— Посторонний, говоришь? Зачем везет?
— Ребят везет к родителям. А я с ними, они немые, я наловчился их понимать.
— А хозяин твой где?
Мальчишка засопел носом.
— Его повесили.
— Кто?
— Виконт. Ларский виконт.
— Когда? За что?
— Полторы седьмицы назад. Не знаю за что. Золото забрали. И листья тоже. А этому господину велели ребят отвезти домой, а потом и меня обратно к нему в замок.
Вот это новость! Всё, накрылись листочки. А он еще собирался из Амариса в Ларск ехать, там скрываться. Нет, теперь его туда не заманишь.
Тем временем со стороны гостиничного двора раздались крики. Медянщик понял, что солдаты режут незадачливых грабителей — двух его людей, посланных для того, чтобы выманить из харчевни охрану. Пора уходить, солдаты сейчас вернутся, и тогда ему придется худо.
Уже повернувшись, Медянщик обернулся и спросился мальца:
— А кто был твоим хозяином, как его звали?
— Хитрец, господин.
Ба! Вот, оказывается, почему ему показался знакомым голос незнакомца, когда тот перестал хрипеть! Вот куда подевался гендованский главарь четыре года назад. И вот почему он возил листья именно в Гендован. Но где он их брал? Надо бы поспрашивать мальца, тот может знать. Но в этот момент на пороге харчевни показались возвращающиеся солдаты, и Медянщик бросился ко второму выходу.
Глава 15
Действительно, с Хелгом что — то творилось. Таким бледным и взволнованным Сашка ни разу его не видел. И странная просьба о пощаде этим жрецам — убийцам.
— Остановите казнь. И выйдите все. Оставьте нас вдвоем… Хелг, что случилось?
— Милорд! Ваша светлость!
Хелг уже давно к нему официально не обращался, когда они оставались наедине. Звал Сашкой, как и четыре года назад, когда они познакомились, и был на ты.
— Милорд! Простите меня и мою слабость. Я понимаю, что я виноват и наглею, но…
— Да говори же, не тяни!
— Этот жрец сказал, что может рассказать о судьбе людей. А у меня… моя мама и братья. Я о них до сих пор ничего не знаю, а уже прошло десять лет. Альсу и Орсу скоро должно исполниться шестнадцать.
В глазах всегда неунывающего Хелга подрагивали предательские слезинки.
— Хелг! — Сашка обнял друга. — Какой же ты… нет, какой же я тупица. Я же должен был об этот подумать давным — давно. Это ты меня простить должен, эх, Хелг, Хелг…
Когда они оба немного успокоились, Сашка позвал своих солдат и приказал вернуть в зал старшего жреца. Тот был еще более жалок и снова повалился на колени, взывая о милости.
— Ты сказал, что можешь узнать о судьбе людей? Всех людей или…? Отвечай!
— Да, ваше сиятельство, могу, могу!
— Так всех или нет?
— Всех, кто прошел через наши храмы.
— Чьи храмы? Конкретно!
— Храмы Великого Ивхе.
— Все храмы этого Ивхе или нет? Говори яснее, а то как клещами приходится у тебя вытаскивать.
Жрец взвизгнул и закричал:
— Нет, нет, ваша милость, не надо клещей, я все скажу!
— Долго мне ждать?
— Через все храмы Великого Ивхе и когда — либо это было. Все расскажет наш бог!
— А судьбу остальных людей?
— Нет, только тех, кто был принесен в жертву Великому Ивхе. А в храмах Ужасного Паа точно так же можно узнать про судьбу их жертв. А про остальных — только живы или нет. Больше ничего не узнать.
— И что для этого нужно?
— Нужны жертвы. По одной на каждого запрашиваемого.
— Что? Ах, мерзавец, жертв тебе захотелось… хотя, постой. Будут тебе жертвы… Эй, ведите сюда оставшихся двоих… И как ты это сделаешь?
— Мне будет нужен огонь. А для него дрова. Я их сожгу и получу ответ.
— Милорд, — Хелг снова был прежним, — Это может быть опасно. Разрешите мне остаться одному. Это нужно мне, мне и рисковать.